Любовь всегда права
Шрифт:
– Пиложные с глазулью, – сообщил он Карлотте, едва она вошла. – У нас что, плазник?
– Если праздник, то совсем маленький, – ответила она. – Только для нас с тобой. Но ничего страшного, нам же больше достанется, верно?
Карлотта налила себе чаю, а Билли дала кружку молока.
Она сделала над собой усилие, пытаясь развлечь ребенка, однако все время ее мысли витали где-то в другом месте – она думала о Нормане, об огромной фабрике, работающей день и ночь, об автомобилях и аэропланах,
Совершенно неожиданно ей на глаза навернулись слезы, и, прежде чем она успела их смахнуть, они предательски покатились по щекам.
Билли вскочил со своего места.
– У тебя что-то болит? – участливо поинтересовался он.
Но Карлотта лишь покачала головой.
– Ерунда, просто что-то нашло.
Но Билли прижался к ней, обхватил ручонками ее шею и уткнулся в нее лицом.
– Не надо плакать, – стал утешать он. – Где тебе больно?
Карлотта вымученно улыбнулась сквозь слезы.
– Ну вот и все, – сказала она. – Было чуточку больно, а теперь все прошло, по крайней мере, можно потерпеть.
– Надо выпить лекалство, – посоветовал Билли.
– Боюсь, лекарство мне не поможет, – грустно возразила Карлотта.
Мальчик серьезно посмотрел на нее.
– Значит, у тебя очень сильно болит, – сделал он вывод.
– Вероятно, ты прав, – вздохнула Карлотта и выдавила улыбку. – Допивай молоко, Билли, дорогой. А я поднимусь к себе в комнату.
Выйдя из столовой, она бросилась по лестнице в спальню. А вбежав туда, сразу заперла дверь.
На нее нахлынула жалость к себе. Она была уже не в силах сдерживаться, но вместо того, чтобы зарыдать, она впала в какое-то тупое оцепенение. Карлотта чувствовала себя такой несчастной, что даже не могла расплакаться.
Ей казалось, что она заглядывает в собственное сердце и видит там лишь горечь и пустоту, без какого бы то ни было, даже самого слабого, проблеска надежды, который помог бы ей выбраться из этого мрака.
– Что мне делать? – твердила она.
Куда подевалась ее былая уверенность в собственном очаровании, в неотразимости своей красоты, в том, что эффектная внешность поможет ей преодолеть любые препятствия?
С некоторых пор Норман, казалось, разлюбил ее. Норман, который, как она когда-то считала, мало что представлял собой как личность.
К своему величайшему удивлению, Карлотта обнаружила, что в ее муже есть то, чего она лишена и чего, по всей видимости, ей никогда не обрести. По сравнению с Норманом она ощущала себя полнейшим ничтожеством.
«Я сделала ему больно, я ранила его, я намеренно хотела заставить его страдать», – сказала она себе.
И повторила эти слова вслух. После чего прошлась по комнате, чувствуя, как стены давят на нее, словно она пленница, запертая
Неожиданно ей в голову пришла мысль немедленно уехать в Лондон, проведать Магду, рассказать ей все, что случилось. Но чувство стыда подсказывало, что никому, даже Магде, она не сможет рассказать всей правды о том, как некрасиво она обошлась с Норманом.
И тут ей вспомнились слова, сказанные ее приемной матерью в день их с Норманом свадьбы.
Карлотта представила себе Магду, стоящую в ее комнате после венчания. Словно наяву она видела мольбу в ее глазах, слышала умоляющие нотки в голосе.
Тогда она не обратила на них внимания. Она заковала сердце в броню, позволила озлобленности и эгоизму взять над собой верх, позволила низким поползновениям ослепить себя, и поэтому не различала ничего, кроме желания обладать Гектором.
Какой же она была дурой! Глупой, безмозглой дурой, и вот результат. Брак, который и браком-то не назовешь, муж, который ненавидит и презирает ее. Но кто может его в этом упрекнуть?
Спустя какое-то время Карлотта переоделась, припудрила лицо и спустилась вниз. Норман уже вернулся с завода домой и играл с Билли.
Он привез для мальчика игрушечную железную дорогу и теперь собирал ее в гостиной на гладком паркетном полу.
Карлотта остановилась в дверях и глядела на них, пока они не заметили ее присутствия.
Первым поднял взгляд Билли.
– Иди посмотли на мой подалок! – радостно крикнул он. – У меня тепель есть паловоз и железная долога.
– И правда, подарок замечательный, – согласилась Карлотта, подходя ближе. Норман даже не посмотрел в ее сторону. Он стоял на полу на коленях, собирая игрушечное железнодорожное полотно. Карлотта посмотрела на мужа, в надежде, что он заговорит с ней.
– Мне понравилось на фабрике, – произнесла она наконец, на удивление робко.
– Рад слышать, – отозвался Норман, по-прежнему сосредоточенно соединяя рельсы.
– Мне так приятно думать, что эта фабрика принадлежит тебе, – добавила она.
– Что ж, она того стоит, – ответил Норман.
У Карлотты возникло ощущение, будто он влепил ей пощечину. Она с трудом сдержалась, чтобы не бросить в ответ какую-нибудь колкость, которая вертелась на языке, но вовремя сдержалась и отошла в сторону.
Со скамьи у окна она принялась наблюдать, как Норман укладывает игрушечные рельсы под роялем, как затем тянет их мимо стола и стульев.
Затем он завел паровозик и поставил его на рельсы. Этот взрослый человек был по-настоящему увлечен тем, что делает. Билли наблюдал за ним полным восхищения взглядом. Мальчуган смотрел на Нормана так, словно перед ним не обычный человек, а какое-то сверхъестественное существо.