Любовь загадочна когда она свежа
Шрифт:
Оставила светлейший Свой покой
В Джаватском мужнем родовом поместьи
И в лес, не покидаемый весной,
Пошла, осеменяя мир красой!
31
Лишь выйдя за врата, прям пред Собой
Замужнюю увидела Шримати;
Таз с простоквашей был в руках у той, -
Сей символ был весьма благоприятен;
И - сойку с шеей выпившего яд*–
Пернатую предвестницу удачи.
Потом - корову, с ней быка, телят,
Что
А далее олень попался Ей,
Фортуны расположенность сулящий;
Две трясогузки с облачком шмелей,
На крупном лотосном цветке сидящие
Средь озера, что было по пути.
Двуликий цвет себя в Ней обратил.
32
Он мастерски себя преобразил
В лицо Говинды, а в Его зеницы
Подвижных трясогузок превратил,
Шмелей понудил кудрями завиться.
Ряд добрых предзнаменований в Ней
Любовным опьяненьем отразился, -
Как слон стопой нетвердой по весне
Идет среди подруг, и весь забылся
Так средь подруг шагала и Она.
Они свежо, безудержно шутили.
И вскоре изумрудная стена
Агатовым глазам себя открыла.
За ней цвела волшебная страна,
Вовек жила в ней юная Весна.
33
Глазами источая луч тепла,
Что все вокруг любовью согревало,
Кишори в славный вешний лес вошла.
Навстречу Радхе лозы расцветали,
Влюбившись в голос Гостьи, сладость чья
Густа как сладость в голосе кукушки;
Чьи украшенья, в ритм шагам звуча,
Сражают благородным тембром уши,
И превосходят колоритом гуд
Пчел, опьяненных лучшею пыльцою,
И пение чатак, свой долгий зуд*
Всласть утоливших дождевой водою.
Себя раскрывший девам настежь лес
Предстал пред Радхой чудом из чудес.
34
Голубоватым блеском лес сиял,
Тем венчик Шьямы в мыслях вызывал он.
Цвет тилака собой напоминал
Те тилаки, что Кришну украшали.
Напомнили Ей Шьяминых друзей
Арджуны с их эпитетом вишала
(Высокие) - тех самых двух мужей,
Кто в играх с гопи компаньон Гопала.
Деревья халиприи в их цвету
В Ней вызвали поминовенье Рамы,
Как Халиприя славного в свету.
Перо в тюрбане Ей пришло на память,
Когда Ей перья на глаза попали,
Которые павлины разбросали.
35
Гирлянду Ей навеяли Его
Пуннаги, миробалан
Нанизанные с редким мастерством
В гирлянду для Него искусной сакхи.
Коралловое древо над прудом
Сверкало фосфорическим мерцаньем
И тоже память вызвало о Нем,
Об украшеньях вскрыв воспоминанье,
Что наряжают тело Шри Хари -
Сырье для них - коралловое древо.
Тамал, как ворон, черный, подарил
О черном теле память, полном премы.
И гунджа тоже образ породила -
Из гундж плетенье Ей на ум явилось.
35
Увидела кадамбовый навес
И вспомнила об отдыхе Флейтиста;
Когда лучей полуденных отвес
Гнетет, Он любит сесть под ствол тенистый.
Зефир, свистя бамбуковой трубой,
В Ней вызвал образ Мадхавы свирели.
Разводы киновари под стопой -
Узоры киноварные на теле
Возлюбленного в ум Ее вплели.
Моданы в эту пору их расцвета
В Ней пламя жгучих мыслей подожгли,
И понеслась горячая комета
По космосу ума как наважденье, -
Пред Ней предстал Моданмохан в виденьи!
36
В сей миг гудящий пеньем вешний лес,
Парк развлечений лучших из пернатых,
Стал силой премы, житницы чудес,
Блестящим темным телом Гопинатха,
В Ком ввек дуэт игривейший живет,
Неотразимый - красота и юность, -
Подобие крылатых, чей полет
Сластит глаза в чертоге изумрудном.
Что б ни попало Радхе на глаза,
Все према с Кришной связывала тотчас.
Так Купидон, бушуя как гроза,
Ее засыпал градом стрел цветочных.
Раздул в Ней нестерпимой боли жар,
Но противостоял ему нектар!
37
Так сколь же сладок премовый нектар,
Что побеждает боль разлуки ядов,
Что горше, ядовитей чем анчар?!
И в чувствах Радхи жить осталась радость.
Подруги Радхи видели в лесу
Ее деяний, свойств отображенье,
Святую первородную красу;
От премы млели, видя превращенья.
Деревья сахачари, этот лес
Усыпавшие с царским изобильем,
"Оставили" дома своих древес,
В наперсниц Радхи "перевоплотились", -
Как образ сахачари в ум к подругам