Любовная капитуляция

Соммерфилд Сильвия

— Леди Энн изволит спать, сэр.

— Пусть себе спит — нам нужен Эндрю Крейтон!

Спустившись на пару ступеней, он разглядел незваных гостей. Их было пятеро, в их числе капитан Скотт: тот стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Сойдя еще на несколько ступенек, Эндрю привлек к себе всеобщее внимание, но сам он смотрел лишь на Донована. И вновь он уловил в нем нечто, происхождения чего не мог понять: это была личная ненависть.

— Англичанин! — Ненависть слышалась в каждом слове Донована. — Ты арестован!

Итак, опасения Энн подтвердились, а он упустил

время. Эндрю начал сходить вниз. Скотт встал на его пути, поигрывая кнутом и злорадно ухмыляясь. Теперь Крейтону уже не нужно было притворяться и терпеть унижения; настал миг расплаты. Одной рукой он вырвал у Скотта кнут, другой нанес ему стремительный и мощный удар в солнечное сплетение. Капитан рухнул на пол, и Эндрю, отбросив трофей в сторону, с легкой улыбкой повернулся к Доновану.

— Вы думали бежать, Эндрю? — с неожиданной вежливостью и любезностью спросил его тот.

Внезапно наверху послышался звук торопливых шагов, и внимание присутствующих обратилось к Энн, уже одетой, с наскоро заколотыми волосами. Она была бледна, и в глазах ее был ужас.

— Эндрю! Лорд Мак-Адам, что здесь происходит?

— Я предупреждал вас однажды, леди Энн, что испытываю серьезные подозрения в адрес вашего домоправителя. У нас имеются к нему несколько вопросов, не терпящих отлагательств. Уведите его.

Эндрю успел бросить взгляд на Энн, прежде чем покинул дом в сопровождении незваных гостей.

— Что… что вы хотите сделать с ним?

— Не стоит беспокоиться, леди Энн. Король всего-навсего задаст ему пару-другую вопросов.

– Если вы считаете его шпионом, то отношение к нему короля предопределено. А это значит, что Эндрю ждет смерть, — еле слышно проговорила Энн.

— Он не умрет, если даст те сведения, которые нам нужны.

— А если он не знает того, что вы хотите от него услышать?

— Знает.

— И все же, если не знает?

— Это был бы самый плохой вариант для него. В любом случае, английскому шпиону не место при дворе короля. Почему вы так волнуетесь за него? В конце концов, он всего лишь слуга… Не правда ли?

– Разумеется, слуга, но брат ему доверял, и он здесь много сделал для дома, для меня… для Кэтрин.

Энн не подозревала, что последними двумя словами оказала Эндрю худшую услугу, чем объявив во всеуслышание, что он — английский шпион, потому что Донован лишь укрепился в мысли, что Эндрю значит для Кэтрин многое… слишком многое! Лицо Донована вспыхнуло, зубы сжались. Он вычеркнет Эндрю из его с Кэтрин жизни!

— Лучше всего навсегда забыть о нем, леди Энн. У вас будет еще много слуг. Самое время сейчас — задуматься о благополучии вашего семейства.

Он развернулся и ушел, хлопнув дверью. Ошеломленная, Энн смотрела ему вслед, еще не осознав до конца происшедшее. Нужно срочно что-то предпринять, чтобы спасти Эндрю! Кто еще сможет оказать влияние на Донована Мак-Адама, если не Кэтрин? Если она не сумеет упросить его помиловать Эндрю, то он обречен!

Быстро приведя себя в порядок, Энн бросилась на конюшню. Сонный и ничего не понимающий конюх быстро оседлал лошадь, причем она, в жизни не повысившая на кого-либо голос, прикрикнула на него, когда

ей показалось, что он мешкает. Когда солнце появилось из-за горизонта, Энн уже въезжала в замковый двор. Она молила, чтобы Кэтрин была сейчас одна и им удалось бы поговорить наедине.

19

Эндрю поместили в сырую, темную и мрачную тюремную камеру; впрочем, подумал он угрюмо, едва ли ему здесь придется долго пробыть. Еще один день на свободе — и он был бы далеко, поминай как звали. Но ночь, проведенную с Энн, он не променял бы ни на что… даже на свободу.

Энн. Мысль о ней мучила его, потому что Крейтон, зная ее беспредельную храбрость, понимал, что она может пойти на все ради него. Один месяц, всего лишь один месяц, и Энн будет обвенчана… Во что бы то ни стало надо, было, найти выход, но в голову Эндрю ничего не приходило.

В камере была лишь охапка соломы; расстелив плащ поверх нее, он лег и укутался им. Эндрю, понимая, что голова у него при допросе должна быть свежей, постарался заснуть, и ему это удалось.

Кэтрин сидела у потрескивающего огня. За немногие дни ее замужества весь мир вокруг нее, казалось, переменился. Она так и не смогла до конца понять, что за человек ее муж.

Она покраснела при воспоминании о ночах, проведенных вместе; Донован, несмотря на ее внутреннее сопротивление, каждый раз находил путь к сердцу и душе Кэтрин, пробуждая в ней страсть вновь и вновь. Но ее мучила одна мысль: Донован и Дженни. Ночь уже кончалась, и было ясно, что ей придется лечь спать в одиночестве. Где он сейчас? Неужели у сказочно красивой и развратной Дженни? Кэтрин прикусила губу и подошла к окну. Она докажет Доновану Мак-Адаму, что нельзя безнаказанно марать честь Мак-Леодов! Утром она уедет в Стерлинг, чтобы навестить кузину, и оставит мужу записку, из которой будет явствовать, что она никогда к нему не вернется. Пусть он играет в свои любовные игры, она в них не участница. От внезапного стука в дверь Кэтрин вздрогнула.

— Кто там?

— Кэтрин, это я, Энн! Пожалуйста, открой дверь. Мне нужно с тобой поговорить.

Кэтрин дрожащими руками отодвинула засов и распахнула дверь.

— Энн! Что случилось?

— Кэтрин, мне нужна твоя помощь. Ты должна мне помочь!

— Но что стряслось? На тебе лица нет! Сядь у камина, согрейся и приди в себя.

Почувствовав, что сестра вся дрожит, Кэтрин взяла ее под руку и подвела к креслу, сама опустившись перед ней на колени.

Энн набрала воздуха и, собравшись с силами, поведала о происшедшем.

— Ах, Энн, — сказала Кэтрин, поднимаясь с колен. — Не знаю, как помочь тебе, — ведь я уже пыталась это сделать!

— Ты же жена Донована!

— Да… жена. Когда я нужна ему…

— Я боюсь, что Эндрю уже пытают! Я этого не перенесу…

— Энн, успокойся, — сказала Кэтрин. — Узников несколько дней держат в одиночках, чтобы подавить их волю. А теперь поспи. Утро вечера мудренее.

— Но, Кэтрин!..

— Успокойся! Уж сегодня Донован точно не станет его допрашивать: хотя мы и женаты без году неделя, он уже потащился к любовнице! Он у леди Грэй…