Любовная лихорадка и золото скифов

Михайлов Борис Борисович

— Ты естественно вспыхнула, послала его?

— Про себя. Вслух ничего не сказала. Остановила машину и вышла. Не поблагодарила, не попрощалась. Он меня из Коктебеля подбросил.

— Выходит, вы давно были знакомы. Вечером на девичник явился, не поехал в Ялту?

— Уехал и, как рассказывает, три дня только обо мне думал, раскаивался за не скромное предложение. Говорю, с первой встречи произвел впечатление. Симпатичный, самоуверенный, чуть старше меня. — Она помолчала, потом заметила. — Боюсь немного, что заинтересовала, прежде всего, похожестью на красавицу — жену, которую потерял.

— Ты

сама красавица!

— Ну, тебя! Если будет постоянно нас сравнивать, я не выдержу.

— Докажи, что не уступаешь ей.

— Буду стараться.

Они еще недолго посплетничали о городских новостях, коснулись необычной немецкой пары, с которой работает Елена. Даша обещала приехать в Питер на свадьбу.

Из своей комнаты вышла Евдокия Андреевна.

— Почему не угостишь Дашу чаем? Достань фрукты.

— Спасибо, Евдокия Андреевна, я на минутку забежала.

Елена встала и пошла на кухню, открыла холодильник. Даша последовала за ней.

— Если для меня стараешься, — напрасно. Я уже пошла.

Елена закрыла холодильник и проводила подругу.

18

Три дня Эрвин с Куртом жили, как они считали, в первобытных условиях. Умывались из рукомойника, которым Эрвин пользовался, возможно, в дни военной юности. Купались в море. Жить без ванны, без душа, было нелегко, но ради дела мирились с неудобствами. Когда Эрвин окончательно убедился, что ничего из остатков лейтенантских сокровищ не найти, дальше терпеть бытовые неудобства не захотел.

— Ты оставайся у Нины, я перееду в отель, — предложил племяннику.

— Один я ничего не сделаю.

Планам принять ванну не суждено было сбыться. В отеле до девяти вечера отключили горячую воду. Посоветовали сходить в сауну, что во дворе, но горничная предупредила, что и там нет воды. Курт предложил пойти на пляж, Эрвин согласился. После бессонной ночи и утомительной поездки в Судак, тело требовало окунуться в прохладную воду. Они вернулись в номер, взяли пляжные принадлежности и спустились на улицу. В дверях отеля их встретил таксист.

— Куда доставить, господа?

— На пляж с песком. Там железнодорожная станция, — медленно, подбирая слова, объяснил Курт. — Пляж номер два.

Заманить немцев в машину удалось неожиданно легко. Увидев предложенный "БМВ", немцы сами сели в машину. Слава был доволен. Немцы сами назвали направление, куда должен был везти их. Все шло, как нельзя лучше. Курт только спросил.

— Это такси? Мне сказали, у вас "Фольксваген" такси.

— Разные машины такси. Больше "Жигули". "Фольксвагены" как бы государственные, остальные все частные, — пояснил Славка, любитель поговорить. Забыл предупреждение общаться поменьше. Он оглянулся по сторонам, есть ли свидетели, как иностранцы садятся в, немало повидавший, БМВ. Лотошники, торгующие книгами и экзотическими дарами моря, агенты туристских фирм, похоже, все заняты своими делами. Лишь один таксист у билетных касс мог обратить внимание, — отметил про себя Славка. Он не хотел участвовать на этой стадии операции. Убеждал Думая, послать кого-нибудь на "Жигулях". "БМВ" в городе приметный, хоть и заменили номера на одесские. Опасался, немцы узнают в нем обращающегося за аспирином. Думай отверг

все его отгородки, убедил, что в "Жигули" немцы могут не сесть, знакомую машину выберут скорее. Взяв курс на улицу Третьего Интернационала, Славка выехал на Куйбышева, затем на Маркса и после моста через Байбугу на Федько, повернул налево.

— На пляж надо прямо, — заметил Курт.

— Заедем по пути в одно место на минутку. Посмотрите, как живут простые люди. — Он проехал мимо ряда железных крашеных ворот, за которыми виднелись солидные коттеджи, и остановился перед воротами строящегося особняка Думая.

Достраивать второй этаж и мансарду хозяин не торопился, а первый этаж, и главное комфортабельный, в двух уровнях, подвал был готов. Сюда решили поместить узников. Кореша убедили Думая, что немцы быстро расколются, а не получится, ночью можно вывести и отпустить. После долгих колебаний он согласился. Других вариантов не придумали.

Славку ждали. Едва подъехал, ворота бесшумно открылись. Машина подъехала к крыльцу дома, в не совсем благоустроенном дворе. Огромный волкодав, ростом с теленка, на цепи, заливался и бросался к машине. Вышел Олег, принялся успокаивать пса и увел в глубь двора.

— Быстро, пожалуйста! Жарко в машине, — сказал Курт, не собираясь выходить.

Подошел Думай и открыл дверцу перед Эрвином.

— Прошу вас!

— Найн! — проговорил Эрвин. Он надеялся, сейчас поедут дальше. Славка тем временем обошел машину, покачал её за багажник, стукнул ногой колесо и обратился к пассажирам.

— Колесо спустило. — Знаками пытался объяснить, но немцы ничего не понимали, пока Славка не взял за руку Курта, вытащил из машины и показал на колесо. — Выходите, подкачаю, и поедем.

Немцам пришлось выйти из машины.

Курт оглянулся по сторонам. Высокий забор, железные ворота, хозяин — коренастый здоровяк бандитской наружности не внушали оптимизма. Чувство самосохранения подсказывало: они в ловушке.

— Пройдемте в хату! — предложил Думай. — Пока шофер меняет колесо, предложу холодные напитки.

"Нина называла свой одноэтажный небольшой домик хатой, этот здоровяк двухэтажный кирпичный особняк", — отвлекшись от тревожных мыслей, подумал Курт. В его представлении, хата что-то ветхое, с соломенной крышей. Так русский художник представил хату в книжке народных сказок, которую всем классом переводили в школе.

Курт не хотел заходить в дом, но пока размышлял, дядя с Думаем оказались уже внутри, и он поспешил за ними. Думай привел их в большую почти пустую комнату. Достал поднос, бокалы, из холодильника несколько банок пива, бутылки кока — колы и "Фанты".

— Прошу, господа.

Курт открыл банку с пивом, Эрвин раскупорил бутылку колы.

— Скоро? Мы желаем на пляж. Солнце уходит, — сказал Курт, поднимаясь.

— Не торопись, есть разговор, — и Думай без предисловий приступил к делу.

— Много нашего добра вы награбили в войну. Теперь собрались забрать, что не успели вывезти тогда? — Он проговорил все это решительно и быстро, боясь, что перебьют. Курт ничего не понял из его длинной речи, кроме того, что коротышка сердится, и они с дядей попали в скверную историю. Курт вскочил, Думай взял его за плечо и посадил.