Любовница твоего мужа
Шрифт:
— Дима женат, — огорошила ее я. — Вот и все, конец разговора, больше обсуждать нечего.
Яга выпучила глаза и раскрыла рот, точно рыбина, выброшенная на берег приливом. Женщина покраснела, выдержала паузу, а потом с чувством выдала:
— Вот скотобаза!
От неожиданности я даже выронила полотенце.
Чтобы Ядвига Новак — урожденная полька, воспитанная и очень сдержанная женщина — так высказалась?
— Ого, Ягодка, — хмыкнула я. — Да ты, оказывается, ругательные слова знаешь.
— У меня огромный
— Ну и не жадничай, все свои, — махнула рукой я.
Здесь, в квартире, в окружении родных и близких, на душе у меня потеплело, хотя тяжесть никуда не делась.
— Ты с ним разговаривала?
— Нет, — поджала губы я. — И не собираюсь.
— Девочка моя, — покачала головой Яга, в ее глазах явственно было видно неодобрение.
— А что нового он мне может сказать? — выступила собственным адвокатом я.
— Всякие обстоятельства бывают в жизни… Он, конечно, заслужил весь твой гнев, но неужели…
— Ты что, думаешь, у Грача недостаточно было времени объяснить мне все? — перебила ее я. — Хоть какие придумай обстоятельства, а мы не первый день знакомы, так что… К тому же он прекрасно знал, что у меня… что я…
Я опять хлюпнула носом и замолкла. Будь проклят этот Грач! И гормоны тоже.
— Ну-ну, Маргоша, — погладила по спине меня Яга. — Ты всегда была категоричной, девочка. Не скажу, что это работает в плюс, но судить не возьмусь. Каждый волен решать, как ему поступить, если тебе так легче…
— Я просто не могу его сейчас видеть, — призналась женщине. — Боюсь, что сломаюсь окончательно. А у меня ведь Бодька… Мне нельзя.
И тут прозвучал дверной звонок. Резко, требовательно, пронзительно.
Мы с Ядвигой переглянулись.
— Мне открыть? — спросила она.
Я прекрасно знала, кто же мог быть этим непрошеным ночным гостем. Слишком быстро Грач понял причину, почему не получалось мне дозвониться, я надеялась хоть на небольшую передышку.
— Просто отключи сигнал изнутри, чтобы не мешал нам заснуть, — сказала я. — А я пойду уложить сына.
— Вряд ли он так просто уйдет. Еще всех соседей перебудит или что-то вытворит…
— Ладно, — тяжело вздохнула я и устремилась в коридор.
Первым делом отключила звонок, а потом… Я просто приложила ладонь к двери, как услышала глухой голос Грача.
— Марго? Я знаю, что ты там. Открой мне, Птичка, — попросил мужчина. — Нам нужно поговорить. Я все объясню.
И как только узнал, что я слушаю?
— Уходи, Грач, — еле выдавила из себя я, горло сжало спазмом.
Сердце заходилось от боли, но я не могла позволить себе расклеиться. В спальне меня ждал сын, и ему нужно было почитать сказку, а не стать свидетелем материнской истерики.
— Черта с два! — крикнул он, эхо прокатилось
— Мне все равно.
Все они говорят эти известные банальности: ты все не так поняла, она для меня ничего не значит, я все объясню — и прочую чушь.
Можно подумать, если вдруг представить черное в белой обертке, то оно автоматически перестанет быть черным. Откуда у мужчин появляется такая наивность? Наверное, оттуда, где женщины черпают веру в эту откровенную ложь.
— Я тебе не верю, — послышалось от Грача. — Я-а… люблю тебя, Птичка.
У меня сердце замерло, а потом заколотилось как бешеное.
Это признание подарило бы мне крылья еще день назад, а сейчас… было поздно.
— Жене это скажи, Грач. Мне твоя любовь ни к чему. Я к тебе абсолютно ничего не чувствую.
— Открой и посмотри мне в глаза, когда будешь говорить это! — прорычал мужчина, хорошенько двинув кулаком в дверь.
— Уходи, Грач. Или я вызываю полицию, — не знаю, откуда у меня взялись эти стальные нотки в голосе, но они оказались как нельзя кстати.
— Вызывай! Надо будет, я и на коврике заночую, но мы поговорим.
Мне нужно было вернуть себя обратно. Слишком много власти надо мной Грач получил. Слишком серьезно мог теперь навредить. Слишком я стала от него зависима.
Я больше не хочу оказаться на дне той пропасти, где уже побывала однажды. Второй раз я точно не выживу.
— Дима, уйди, пожалуйста, — попросила его я после короткой паузы. — Ты пугаешь Богдана.
— Пацан не спит? — тут же отозвался Грач. — Хорошо, прости, я… не подумал. Тогда включи телефон, поговорим хоть так.
— Нет. Мне нужно время, чтобы побыть наедине с собой. Дай мне его.
— И потом мы все обсудим? — не уступал мужчина.
— Да, — соврала я. — А сейчас уходи.
— Спокойной ночи, Птичка.
Больше я его не слушала, прошла прямиком в спальню к сыну.
Свернувшись калачиком, Бодька мирно спал, обняв любимую книгу о лошадке. Сын бредил этими животными, мечтал стать ветеринаром. Кто из родителей серьезно относится к мечтам своих чад в столь юном возрасте? Вот и я не придавала этому заявлению особого значения, но потакала желаниям Богдана все-все знать о лошадях.
Положив книгу на стол, я укрыла малыша одеялом и присела рядышком. Не смогла отказать себе в удовольствии перебрать руками его золотые волосы. Яркий голубоглазый блондин, с теми же милыми ямочками на щеках и желтыми лучиками на радужке, как у отца.
Ничего от меня не взял, к сожалению. Оставалось надеяться, что характер будет моим.
Я положила ладонь на низ живота. Совсем плоский еще, без малейшего намека на интересное положение. Этого ребенка я не ждала, но ведь и Богдан оказался тем еще сюрпризом…