Любовница Волка
Шрифт:
Второй оргазм застал меня врасплох, достигнув вершины прежде, чем я полностью осознала, что происходит. Кульминация вырвала воздух из моих легких, когда тело напряглось в объятиях Нидхёгга, мои бедра врезались в него, зрение затуманилось и померкло, когда разум наполнился темным жаром.
Но он не остановился. Я стонала и хныкала под его натиском, его толчки почти болезненно касались моего сверхчувствительного клитора. Бедра Нидхёгга безжалостно врезались в мои, заставляя тело откликнуться, в то время как он холодно улыбался надо мной.
— Думаю,
Я потеряла счет тому, сколько раз я билась о его бедра, крича в забвении пещеры, мое обнаженное тело билось о грязь и камни, когда он входил в меня, уверенно, ритмично, его глаза смотрели на меня с холодным весельем. Я уже и забыла, зачем пришла сюда. Я забыла, кто я такая. Весь мир сузился до одной пещеры, до одного человека. К тому месту, где наши тела соединялись, искрясь огнем и забвением.
И вот, наконец, после того, как я потеряла всякую мысль и рациональность, все чувство самого себя, выражение лица Нидхёгга изменилось. Его глаза сверкнули. Ритм его бедер замедлился, а затем ускорился, и дыхание стало прерывистым. Он вонзился в меня еще сильнее. К тому времени все у меня так распухло и разболелось, что резко закричала.
Он не обратил на меня внимания. Его пальцы сжались на моем плече, впиваясь в кожу. Его спина выгнулась дугой, загоняя член так глубоко внутрь меня, что казалось, он пронзил самую сердцевину моего существа, и он закричал что-то гортанное и свирепое на языке, который я не знала. Погребенная длина его члена утолщалась и дергалась, когда он входил в меня. Жар его спермы обжег мне живот.
Его глаза встретились с моими, когда он вышел, тяжело дыша.
— Дело сделано, — сказал он. — Из тебя получилась славная маленькая шлюшка.
Я сделала глубокий, прерывистый вдох. Все мое тело пело от боли. Царапины горели на бедрах и плечах там, где мое тело сжималось и билось о камень. Когда я заставила себя сесть, то поморщилась от очень сильной боли между ног.
— И что теперь? — спросила я. Мой голос был неровным от крика.
Нидхёгг откинулся назад. Теперь он был женщиной, обнаженной и восхитительно совершенной.
— Мы с тобой закончили, — сказала она.
— Но… — слезы жгли мне глаза. Какая-то крошечная, все еще функциональная часть моего мозга поняла, что это была абсурдная реакция.
Нидхёгг подобрала свою красную рубашку и поднялась на ноги, возвышаясь надо мной. С этой точки зрения ее идеально круглые груди казались огромными, а темные соски — почти красными. Она натянула рубашку через голову и отвернулась. На какое-то ужасное мгновение мне показалось, что меня списали со счетов.
— Теперь ты носишь нашего ребенка, — сказала Нидхёгг, не оборачиваясь. — Когда придет время, ребенок сам придет к нам. Ты нам будешь больше не нужна.
Я обхватила руками живот. Где-то глубоко внутри меня жар спермы Нидхёгга устремился к моему лону. Я почти представляла себе, как она, густая и белая, проносится сквозь мое тело, как комета сквозь мягкую темноту ночного неба.
— Малышка… — прошептала я. — Она не будет человеком?
Нидхёгг рассмеялась.
— Как будто у тебя были бы человеческие дети. Посмотри, за кого ты вышла замуж!
Замуж. Мой желудок сжался.
— Знаешь, мать Вали была богиней, — сказала Нидхёгг.
Я кивнула, когда волна тошноты пронзила мое тело.
— Они заключили ее в тюрьму, Асы. Убили ее сына прямо у нее на глазах, а потом заперли ее в пещере, где не было никого, кроме связанного мужа с кляпом во рту и ядовитой змеи.
Нидхёгг опустилась на колени рядом со мной, красная рубашка туго обтягивала широкую грудь. Она почему-то хорошо пахла, как темный экзотический цветок.
— А ты знаешь, что такое настоящий сюрприз? — спросила она.
Я стиснула зубы и покачала головой, с ужасом думая о том, к чему клонится эта история.
— Она осталась, — прошептала Нидхёгг. — В течение тысячи лет жена Локи — Сигюн — оставалась с мужем. Мать Вали стояла рядом с отцом Вали, ловя яд из змеиной чаши, чтобы тот не капал на лицо ее мужа.
Я почувствовала мягкие, теплые пальцы Нидхёгг на своей щеке и открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с ее прекрасным лицом.
— Сигюн, — тихо произнесла Нидхёгг. — Для смертных Мидгарда она была богиней верности. Вот такой пример для жены есть у твоего дорогого Вали. Это его стандарт.
Я перекатилась на бок, и меня очень долго рвало на холодный пол пещеры
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Когда я, наконец, пришла в себя, то ожидала, что останусь одна в темноте, а мое чувство вины будет гореть жарко и глубоко внутри. Как и мой ребенок, какая-то отдаленная часть моего разума напомнила. Руки потянулись к животу, царапая камни, как маленькие испуганные животные.
Пещера медленно поплыла в фокусе. Свечи все еще горели, отбрасывая бледный, колеблющийся свет на каменистый пол. Что-то темное сидело передо мной, терпеливо ожидая во мраке пещеры.
Нидхёгг.
Я вздрогнула, когда его лицо оказалось в фокусе. Нидхёгг был форме женщины. Она сидела, скрестив ноги, рядом с темной лужицей моей блевотины и наблюдала за мной со слегка скучающим выражением лица. Наши глаза встретились, и мой желудок скрутило судорогой.
— Как правило, мы даем нашим сосудам выбор, — сказала она, будто мы продолжали приятную беседу.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони, пытаясь понять, что она говорит.
— Выбор?
— Что делать дальше? Куда идти? С кем повидаться. Такого рода вещи. — Она откинула назад волосы, наблюдая за мной с тем же холодным, отстраненным выражением лица, которое носил Нидхегг, когда трахал меня, когда мое тело снова и снова оказывалось под ним. Я вздрогнула. От этого движения десятки грубых царапин на моей спине и ногах запели от боли.