Любовница. По осколкам чувств
Шрифт:
Я же больше ни минуты не собирался оставаться в этом дурдоме. Хоть и был в умат пьяный, но вызвонил Лёню, а затем, как мог, поспешно собрал вещи и документы и взял курс на свою городскую квартиру.
Но там, перешагнув за порог, я закрыл за собой дверь и тут же спиной съехал по ней вниз, усаживаясь на пол на задницу и закрывая уши ладонями, а лоб прижимая к коленям.
Воспоминания сбили с ног. А затем словно злобные термиты принялась жрать мои мозги.
И я без понятия, сколько просидел в этой неудобной позе. Минуты или, может, часы? Да чёрт его знает! Я просто замер в этой точке
Лера.
Голая.
В моих руках.
И по коже медленно, поднимая каждый волосок дыбом, ползут мурашки. Подкорку скребёт своими скрюченными, ядовитыми когтями тоска. А за рёбрами захлёбывается насос и отказывается по доброй воле качать вскипевшую кровь. И меня так безумно бесит это злоебучее ощущение беспомощности.
Вот — ещё несколько часов назад я думал, что забил болт и мне всё нипочём. А сейчас сижу на долбанном полу в прихожей, как чёртов слизняк, и единственное, что хочу — снова увидеть вживую девушку, которая мне почудилась в пьяном дурмане.
Спустя миллионы бесконечных минут всё-таки отскоблил себя от пола и встал на ноги. Бездумно глянул на всё ещё лежащую на тумбочке записку с единственным словом «прощаюсь». Словил болезненную судорогу, прошившую меня с головы до ног. Выматерился смачно и трёхэтажно, а затем двинул вглубь квартиры, но подняться на второй этаж в спальню так и не решился.
Лишь посмотрел с ненавистью на ни в чём не повинную лестницу, а затем направился на диван в гостиной, где тут же растянулся и ушёл на глубину, терзаемый чудовищными сновидениями. Промучился так несколько часов, а затем сдался и потащился в душ, где встал под ледяные капли и простоял по ними по меньшей мере четверть часа.
А после, разрываемый противоречиями изнутри, набрал номер своей домработницы, которой всё-таки дал указание полностью вычистить квартиру, а вещи Райской аккуратно сложить по коробкам, чтобы я мог отправить их по адресу той, кому они и принадлежали.
И уже вечером этого же дня я зашёл в практически стерильное помещение, в котором больше не пахло лесными ягодами, карамелью и сладкой ванилью. Теперь здесь пахло одиночеством. И тленом. И мне бы испытать от этого удовлетворение на пару с облегчением и наконец-то выдохнуть, но ни черта подобного.
Во мне с каждым днём что-то скреблось, ныло, свербело, мешало дышать полной грудью, но тяжелее всего становилось тогда, когда я натыкался в гардеробной на те самые коробки, которые я пообещал себе отправить Райской как можно скорее. Но всё зачем-то медлил. Откладывал за завтра. Кормил себя лживыми обещания, что вот ещё пусть чуть-чуть постоят и я с ними разберусь.
И сожгу между нами последний шаткий мостик.
Я сам себе стал противен.
Но спустя неделю неприкаянной жизни в своей городской квартире я всё-таки сорвался и набрал по памяти номер Леры, а затем подавился собственным сердцем, ожидая, когда же она возьмёт трубку. Ведь я даже мысленно отрепетировал, как именно я ей объясню цель своего звонка.
Но не тут-то было.
— Ай, дебил! — рассмеялся я, потирая переносицу, когда услышал аномальные гудки — слишком быстрые и слишком короткие для того, чтобы они могли сойти за дозвон. И стало ясно лишь одно — я у Райской в «чёрном» списке.
И это обстоятельство взвинтило меня от нуля до пятой космической буквально за секунду. Поехал на работу, а там прямо-таки каждую минуту отсчитывал и сам не понимал зачем, а когда наконец-то догнал всю прелесть ситуации, то захотелось самому себе начистить морду. И как бы я себя не упрашивал и не уговаривал, что этого делать никак нельзя, но я всё-таки сорвался и в обеденный перерыв покинул свой офис, а затем сел за руль.
И поехал я в сторону дизайнерского бюро, в котором работала Лера.
Я честно думал, что только уточню у неё насчёт того, куда ей отправить вещи. Или, может быть, получу от неё добро на то, чтобы просто выбросить их на помойку.
Похрен!
Но, когда оказался на месте, то понял, что прогоняю какую-то невиданную дичь. И вот тогда-то я для себя и решил, что просто сделаю то, для чего в действительности сюда примчался, как укуренный комар.
Я посмотрю на неё. Хапну ее образ. Нажрусь им под завязку в качестве анестезии. И уеду.
Да!
А потом отправлю грёбаные коробки на адрес бабуси, которая её приютила, а там пусть она делает с ними, что хочет. Мне плевать!
Вот только стоило мне увидеть Леру, идущую в разношёрстной компании девиц, как у меня в черепной коробке вскипел и начал извержение мой личный ментальный вулкан. И это было сродни пробуждению Кракатау, когда лопаются барабанные перепонки от той силы, с которой меня бомбит.
Просто от того, что я снова вижу её…
И пока всё это происходит со мной, сам я жадно впиваюсь в её лицо алчным, голодным взглядом, пытаясь рассмотреть признаки того, что она тоже скучала по мне всё это время. И, кажется, нахожу их. Лера совершенно точно похудела и осунулась. Шикарные волосы больше не распущены по плечам густыми блестящими локонами, а собраны в строгую шишку. А ещё, когда одна из девушек произносит какую-то, по всей видимости, остроумную шутку, и все звонко смеются, Лера только пожимает плечами и натянуто улыбается, не принимая участия во всеобщем веселье.
Возможно, я сам себе напридумывала то, чего нет и в помине. Возможно, выдал желаемое за действительное. Да только меня уже было не остановить. И да, я сам не понял, как оказался на улице, а потом и окликнул девушку, когда она уже вознамерилась скрыться за вращающейся дверью офисного здания
— Лера!
И мотор за ребрами пропустил удар, в ожидании ее реакции…
Данил
Я вижу, как она вздрагивает, а потом и передёргивает плечами, кивая своим спутницам, а затем медленно поворачивается ко мне.
Делаю шаг навстречу. Сглатываю. И прячу в карманах пальто свои руки, которые неожиданно вспотели и дрогнули. И жду. Жду, что она всё-таки подойдёт ближе, а не поспешно скроется с моих глаз.
— Данил? — наконец-то произносит она пустым, абсолютно лишённым эмоций, голосом.
Синхронно движемся навстречу друг другу, а затем замираем на расстоянии вытянутой руки, но, мне кажется, что это преступно много. Суставы выкручивает оттого, насколько сильно меня ведёт к ней. И так хочется впечатать эту девочку в себя, соединиться с треском, словно мы два мощных магнита.