Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
Шрифт:
– Давайте проверим, есть ли у диджея «Позволь называть тебя милой».
Клэр трудно было понять, шутит он или всерьез.
– Нет уж, спасибо, – сказала она. – К тому же я уверена, что нет.
– Я серьезно, – настаивал Рэнди. – Что, если…
– Даже не думайте, – решительно покачала она головой.
– Было бы здорово, окажись у него эта песня. Вы могли бы последовать за своими чувствами, Клэр. Посмотреть, куда они вас приведут. Вы слишком быстро сбежали от них в магазине.
– Я едва не упала в обморок.
– Если с вами вдруг случится обморок, я вас поддержу.
Глаза
– Вы даже не представляете, какое это ужасное чувство, – сказала она.
– Ладно, – со вздохом промолвил Рэнди. – Вы выиграли.
Клэр была почти разочарована его уступчивостью. Ей хотелось понять источник своего дискомфорта, но она не готова была к тому, чтобы встречать понукания Рэнди без ответного сопротивления.
– Неважно, есть у диджея ваша любимая песенка или нет, но музыку он сегодня подобрал замечательно.
– Это верно, – согласилась Клэр. – Вышло всего понемножку, – ей вспомнился Шопен, которого она слушала после смерти Марго. – Вот только классического ничего не было.
– Ну и прекрасно. Терпеть не могу классику.
Она в удивлении вскинула голову.
– Надо же, какая ирония. Брат и сестра – классические пианисты, а вы ненавидите классику.
– Порой мне казалось, если я услышу Шопена еще разок, то просто взорвусь, – простонал он. – Чарльз и Марго могли слушать это все до тошноты. Если же я начинал жаловаться, они смотрели друг на друга так, будто не могли поверить, что я и правда их брат. «Разве ты не чувствуешь, как это прекрасно?» – спрашивали они меня и включали музыку погромче, как будто я упускал что-то важное только потому, что не мог как следует расслышать мелодию.
Клэр в очередной раз вспомнился ее разговор с Марго.
– Так, может, она говорила о вас?
– О чем это вы? – спросил Рэнди.
– Марго сказала: «Он был не способен услышать музыку». Может, она имела в виду вас?
Рэнди пропустил свой шаг, едва не наступив на ногу Клэр.
– Может быть, – сказал он.
– Но почему? Почему она в такой момент вдруг вспомнила о вас?
– Понятия не имею.
– Она сказала…
– Клэр, – остановившись, он сжал ее плечо, – не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? А лучше просто помолчим.
– Хорошо, – настал ее черед уступить.
Они вновь принялись танцевать, но в Рэнди что-то изменилось. Ладоням его не хватало былой нежности, да и двигался он достаточно скованно.
– Может, уйдем? – спросил он, когда закончилась очередная мелодия. – Мне бы хотелось уйти отсюда прямо сейчас.
Они взяли пальто и молча направились к машине. Рэнди сунул в рот трубку, но так и не зажег ее.
– Когда вам нужно быть дома? – спросил он, усаживаясь на пассажирское место.
Клэр прикинула, сколько времени ей потребовалось бы на поход в кино и ужин с Амелией.
– У меня есть еще час, – ответила она. Ее ничуть не удивило, когда Рэнди предложил проехаться до маленького театра.
В бывшей часовне было тихо и прохладно. Рэнди включил боковое освещение, и они с Клэр устроились на скамье, которая стала для них уже родной.
Рэнди ссутулился, опершись локтями о колени.
– Я здорово ревновал к Чарльзу и Марго, – сказал он, не глядя на Клэр. – Ребенком я часто думал о том, как было бы здорово, если бы они исчезли. Я же рассказывал вам о своем отце? – поднял он голову.
Клэр кивнула.
– По словам матери, я унаследовал все его отвратительные качества. Сейчас-то я не сомневаюсь, что был совершенно нормальным подростком. Но рядом с двумя «ангелочками», как называла их мать, я выглядел малолетним преступником, от которого окружающим было одно только беспокойство. Если бы ей и отчиму удалось найти легальный способ избавиться от меня, они бы сделали это в мгновение ока.
– Мне так жаль, Рэнди.
– Это не значит, что Чарльз и Марго были мне безразличны, – продолжил он. – В душе я знаю, что всегда любил их.
– Не так-то просто порвать узы между родными братьями и сестрами, – заметила Клэр. Неожиданно ей вспомнилась Ванесса. Должно быть, она тоже любила свою сестру, однако от тех эмоций, судя по всему, не осталось и следа.
Рэнди словно бы не слышал Клэр.
– Я не сказал вам всей правды о том, что случилось тогда на мосту, – промолвил он.
– Серьезно?
– Да. На самом деле мой младший брат Чарльз никогда не был озорником. Ему бы и в голову не пришло выскочить за перила на край моста. В действительности они оба страшно боялись идти по мосту. Прежде им никогда не доводилось этого делать. Если им нужно было попасть на ту сторону, кто-нибудь непременно подвозил их. Но после такого снегопада о машинах не могло быть и речи. Вот почему меня попросили проводить их до дома.
Клэр вспомнилась первозданная белизна снежного покрова, укутавшего мост в Харперс Ферри.
– Что же произошло?
– Марго неплохо справлялась с ситуацией, – заметил Рэнди. – Она шла посередине моста и что-то напевала, чтобы не пугать себя мыслями о высоте. А вот Чарльз просто изнемогал от страха. Глядя на него, я ощущал целый букет эмоций. Мне было стыдно, что мой брат – такой нытик. И в то же время я не мог не пожалеть его. Вдобавок я здорово злился на то, что должен сопровождать двух «ангелочков», вместо того чтобы строить с друзьями снежную крепость.
Рэнди повернул голову, и балконные огни озарили его щеку, висок и длинные ресницы. Клэр мучительно было видеть боль на его лице. К чему пересказывать эту давнюю историю? Все случилось много лет назад, и в подобных воспоминаниях нет никакого толка. Но не успела она заговорить, как Рэнди продолжил:
– Мне хотелось помочь Чарльзу. Я и правда думаю, что в тот момент у меня были самые благородные намерения. Мне хотелось пробудить в нем хоть капельку мужества. Я взял его за руку и повел, убеждая в том, что бояться тут совершенно нечего. Обычный мост, вот и все. Я знаю, Чарльз хотел мне угодить, хотел казаться храбрым, но лицо у него буквально побелело от страха. Как бы то ни было, он шел, цепляясь за мою руку, а я все ближе и ближе придвигался к краю платформы и повторял при этом: «Все хорошо. Это обычный мост, он тебя не укусит».