Любовники ездят в метро
Шрифт:
– Работы? – удивился Турин.
– Я в деканате работаю, сейчас у всех завалы и в учебе, и соответственно – у нас с бумагами.
Турин обалдел от такой неожиданной откровенности. Впервые за все время Лёня говорил что-то о себе сам, без вопросов и не за деньги. Теперь становилось понятно, почему он возвращается домой в вечернее время. Турин ни раз размышлял об этом. Для того, кто только учится на дневном было поздновато, а вот для того, кто еще и работает – в самый раз.
– И много платят в деканате? – поинтересовался Турин.
– Копейки, – Лёня поджал губы, – я там, из-за бюджетной учебы – и только.
Он отлепился от ограждения, выбросил сигарету и пустой стаканчик,
– Давай, провожу? – предложил тот. – Поздно уже.
– У тебя что, нет других дел, что ли? – Лёня поджал губы, но вроде бы противиться не стал.
Он медленно тащился в сторону дома, Турин шел рядом. Ужасно хотелось поцеловать его. Не так, как обычно даже, а хотя бы просто прикоснуться к губам, волосам, чему-то. За выходные он успел кошмарно соскучиться.
– Чем в выходные занимался? – спросил он на удачу.
– Учебой, – отозвался Лёня, – и сном. А ты думал, чем? – он неожиданно остановился.
Они уже порядочно отошли от метро и шли теперь по пустынным в это время суток улицам.
– Хочешь? – Ковалёв выгнул бровь.
Турину не надо было пояснять, что.
– Нет, – он покачал головой, – ты устал, тебе домой надо.
Это звучало как-то странно, учитывая, что речь шла только лишь о поцелуях. Лёня на это слабо улыбнулся, сам шагнул к нему и поцеловал – не так страстно, как у них обычно бывало, но все равно глубоко, длинно, очень вкусно. Турин не выдержал, сгреб его в охапку, перетащил к стене дома и, прижимая уже к ней, целовал сам, как хотелось. Он не сдерживал себя, забрался ладонями под его куртку, притянул к себе. Лёня не сопротивлялся, прогибался даже под его прикосновениями, отвечал. Оторвавшись от него, Турин не спешил отпускать. Он прижал Лёню к себе, как давно хотел, уткнулся носом в волосы, застыл, наслаждаясь его запахом, теплом и той близостью, которая всегда была ему недоступна.
Они постояли так совсем немного. Потом послышался какой-то шум, Турин отпустил его. Лёня был бледный, какой-то тихий.
– Мне пора, – бросил он негромко, – завтра вставать рано.
Он ушел, не прощаясь. Турин не стал его провожать.
Уже подходя к метро, Турин неожиданно понял, что Лёня не ничего не сказал про оплату.
Глава 4
– Почему мы не видимся в выходные дни? – Турин задал интересующий его давно вопрос в лоб при их следующей встрече.
Апрель был в самом разгаре, солнце слепило глаза, пока они неторопливо брели к набережной.
– Это вопрос за деньги? – тут же прищурился Лёня.
На его носу криво сидели темные очки, он смотрел поверх них, это выглядело забавно и как-то по-детски. Сегодня он надел под кожанку только светлую футболку, она забавно трепыхалась на ветру, все время обрисовывая очертания его фигуры. Турин старался не смотреть туда больше приличного, потому что это будило в нем совсем ненужные фантазии. Они не виделись два дня – у Турина случился неожиданный завал на работе, и он пропустил нужное время и, соответственно, нужный вагон. Заходя в тот вечер в метро, он все равно искал Лёню глазами, отчего-то надеясь, что тот мог его дождаться на переходе или станции, но его конечно же нигде не оказалось. Турин тогда особенно сильно жалел, что у них нет никакой связи друг с другом, и нельзя предупредить о том, что задерживаешься.
На следующий день Лёня ехал с другом. Они были так увлечены обсуждением чего-то по учебе – листали тетради, что-то писали поверх печатных листов, набирали в телефоне тексты, что Турин и сам понял – сегодня не до него, и не
– Это не вопрос за деньги, это просто вопрос, – Турин только покачал головой.
Он надеялся, что после того понедельника с кофе и бесплатным поцелуем у них установятся какие-то другие отношения, может быть более дружеские, может быть не только за деньги. Лёня принципиально молчал, глядя мимо него, и Турину пришлось продолжить:
– В выходные встретиться проще – больше времени и никто не устал после работы и учебы.
– В выходные я не езжу на этой ветке, – отбрил его Лёня, – встретиться не проще.
– Ты же понимаешь, что я могу приехать к тебе, здесь прямая, – Турин выразительно посмотрел на него.
Они дошли до набережной и теперь шагали по пыльному асфальту в сторону недавно построенного моста, который вел на небольшое кладбище. Турин на кладбищах бывать не любил, но, судя по всему, Лёня направлялся именно туда. Впрочем, надо было отдать должное – место это, конечно, было достаточно уединенным. Турин косился на островок мрачности посреди весеннего города и меньше всего хотел быть там с Ковалёвым. У него в мыслях были идеи сходить в бар, в кино или в какое-то другое место, куда ходят все нормальные люди. С другой стороны он был согласен почти на любое место, если его выбирал Лёня, но кладбище все равно казалось каким-то перебором даже для Ковалёва. Турин понадеялся, что они пройдут мост мимо и пойдут по этой стороне набережной дальше. Вдалеке виднелось кафе, он подумал, что можно было бы попробовать туда заманить Лёню под предлогом большого капучино.
– Ты же понимаешь, что дело не в ветках, – Лёня криво улыбнулся и все-таки ступил на проклятый мост.
– Серьезно? На кладбище? – Турин замялся.
Идти туда хотелось все меньше.
– Проблемы? – Лёня выгнул бровь. – Боишься, что покойники осудят тебя за продажную любовь? Так не волнуйся, они тихие. И болтать не станут.
– Почему это всегда должно происходить так?! – уперся Турин.
Они стояли сейчас посредине проклятого кладбищенского моста. Позади была заправка и торговый центр, там светило солнце, гуляли люди. Впереди темнели оградки и кресты. Никакого желания идти туда, чтобы целоваться, у Турина не было. Он не боялся мертвецов, он просто не хотел, чтобы это происходило так и там.
– Как – так? – Лёня явно начинал раздражаться. – Предлагаешь сосаться посреди проспекта?
– Да хоть бы и так, – Турин пожал плечами.
– Знаешь ли, это мой район, мне дорога репутация.
– Да никто не удивился бы этому, глядя на тебя! – махнул рукой Турин.
– Правда? – Лёня тут же подскочил к нему, злобно сверкая глазами. – И что же, по-твоему, глядя на меня, никого не удивит?!
– Ну, – Турин растерялся.
Он все еще почему-то так и не научился называть вещи своими именами. Пару раз он пытался, но выходила только длинная цепочка из бесполезных синонимом. Да, там были слова «гей», «гомосексуал», «нетрадиционная ориентация» и их более матерные варианты, но при этом почему-то казалось, что Лёню нельзя назвать никаким таким словом. Будто бы он был просто чем-то другим – «этим» – и в его случае находиться в паре с мужчиной было для лишь естественным проявлением самого себя, а не принадлежностью к какой-то категории человечества. Это ему подходило.