Любовники ездят в метро
Шрифт:
– Никто не удивится, увидев, что ты со мной, – в итоге выдал Турин уверенно.
– С тобой, значит, – протянул Лёня насмешливо, – с чего ты решил, что я с тобой?
– Я не это имею в виду, а говорю, что, если знакомые и узнают…
– Знакомые не должны меня с кем-то видеть! – рыкнул Ковалёв, перебивая его. – Это не обсуждается!
– Почему? – упорствовал Турин. – Что такого, если кто-то узнает?
– Может, у меня ревнивый парень есть! – Ковалёв выгнул бровь. – Не думал
Турин вздрогнул. Он был уверен, что Лёня говорит это просто так, чтобы в очередной раз позлить его, но все равно стало обидно. Они не говорили про личное, они вообще почти не разговаривали, и, разумеется, предъявлять что-то здесь было бы глупо, но…
Он мотнул головой, отошел от Ковалёва к ограде моста.
– Ой, ну давай еще устрой сцену ревности, – Ковалёв, разумеется, продолжил вовсю язвить. – Парень, который в жизни до этого не был с мужиком; чье имя я даже не знаю; который платит мне за встречи, изображает теперь оскорбленную гордость, серьёзно? Ты, кажется, забыл, зачем мы здесь собрались!
– Я не забыл, – Турин повернулся к нему. – Меня зовут Саша. Ты никогда не спрашивал.
– Да хоть Маша, похрен, – Лёня закатил глаза, – сомневаюсь, что ты готов ходить по городу с радужным флагом!
– Чего? – Турин не понимал, о чем он.
– Я говорю, что кладбище – отличное место для тебя и твоих тайных грешков, Саша, – Лёня скрестил руки на груди, – все будет шито-крыто, никто не увидит.
Турин шагнул к нему, дернул на себя за плечи и со всей яростью и невысказанной обидой впился требовательным поцелуем в искривленные злой улыбкой губы.
Ковалёв не сопротивлялся – как и всегда, когда доходило до главного, он будто бы сдавался, сразу переставая быть той язвой, которая всегда включалась в нем при виде Турина. Они целовались на мосту между кладбищем и оживленной улицей, полной машин и людей. Впервые там и где этого захотелось Турину. Почти так, как в понедельник, только с другой энергией – сердитой, злой, отчаянной даже.
Закончив поцелуй, он удержал в ладонях лицо Лёни и отчетливо произнес, глядя ему прямо в чуть затуманенные после поцелуя глаза:
– Чтоб ты знал, мне совершенно плевать на то, кто нас увидит.
Тот смотрел молча – тихонько злился, это было заметно, но Турину было плевать и на это тоже – он решил, что больше не будет вестись на все эти закидоны и, если он не хочет целоваться среди могил, то Ковалёву придется это учитывать.
– Деньги, – Ковалёв отмер, сузил глаза.
– Я не получил ответа, – Турин покачал головой.
– Ты не спрашивал.
– У тебя есть парень?
Ковалёв резко отшатнулся от него, прожег злым взглядом.
– Я задал вопрос, – Турин смотрел с усмешкой. – Правила есть правила.
– Да
Ковалёв сорвался с места и сбежал. Турин не стал догонять его. В этот раз такой ответ его вполне устраивал.
***
В пятницу с самого утра и до вечера дождь. Ковалёв сидел в вагоне мокрый, явно замерзший, весь нахохлившийся как воробей. Турин тут же подсел к нему, благо место рядом оказалось свободным. Лёня никак не отреагировал на него и продолжал буравить стену напротив, будто они незнакомы. Это было его обычное поведение, но сегодня Турин собирался пробить очередную брешь в его защите. У Лёни в руках был телефон, который он крутил, видимо, от нечего делать. Экран загорался и гас, Лёня не пытался его разблокировать. Турин улучил момент и резко выхватил телефон из его рук.
– Ты охренел?! – Ковалёв тут же подорвался, будто бы готовый лезть в драку прямо в вагоне.
– Ты не ответил вчера на мой вопрос, – Турин пожал плечами, отводя руку с телефоном в сторону, – я собираюсь выяснить это лично. Посмотрю переписки, знаешь, звонки.
– Ты больной, что ли?! – Лёня шипел, пытаясь вытащить телефон из его пальцев.
– Говори, или не получишь его обратно, – Турин для надежности сунул телефон во внутренний карман куртки.
– Это называется кража, – Ковалёв пошел от злости красными пятнами, – я пойду к ментам, скажу, кто меня ограбил и ты все тут же отдашь, еще и заплатишь за моральный ушерб!
– Да сдался мне твой динозавр, – хохотнул на это Турин. – Он такой древний – странно, что живой еще!
Турин тут же пожалел о своих словах, заметив, как изменилось лицо Лёни. Его аж перекосило, так задели его эти неосторожные замечания.
До этого Турин как-то не задумывался о том, что их социальные условия довольно сильно отличаются. Все это время он смотрел на Ковалёва как-то вне контекста реальной жизни, видел только его самого, а не стертые подошвы кроссовок и старенький дешевый смартфон. Стало неловко. Турин не стал бы называть себя богатым, но, как было принято говорить, на безбедную жизнь ему хватало. Начав работать сразу после колледжа, он удачно попал в хорошо развивающуюся сферу и почти никогда не бедствовал. Многое съедала ипотека, которую он спешно закрывал три года, но теперь и она его не отягощала. При этом он никогда не задумывался о том, что для кого-то все это может быть чем-то недоступным. Турин честно работал, тратил заработанное с умом и никогда не причислял себя к элите – в конце концов, он все так же ездил на метро, рассудив, что без пробок и трат на бензин его жизнь будет лучше.
Конец ознакомительного фрагмента.