Любовники и лжецы. Книга 2
Шрифт:
– О'кей, – Джини передала третью фотографию. – Пусть тебя не смущает цвет волос. А не находишь ли ты на этом снимке хотя бы какого-то сходства с той женщиной?
Это была черно-белая фотография Лиз, взятая из архива «Ньюс». Наиболее малоизвестный из всех ее портретов, которые только удалось отыскать. В отличие от других, на этой фотографии вокруг Лиз не вились многочисленные обожатели. Она была сфотографирована на тротуаре, готовая сесть в машину. Взяв фотографию в руки, Сьюзи не смогла сдержать тихого вскрика удивления. Политики могли не интересовать
Черты Лиз, растиражированные бесчисленными женскими журналами, сделали ее весьма популярной. Благоговейно рассматривая снимок, Сьюзи некоторое время была не в состоянии произнести ни слова. Когда же она подняла голову, выражение ее лица было жестким и подозрительным.
– Да что же это такое? Что здесь происходит? Да, я знаю эту женщину. Конечно, знаю. Кто ж ее не знает! Это миссис Хоторн.
– Верно. Жена посла Соединенных Штатов.
– Знаю – не дура. Я даже встречалась с миссис Хоторн.
– Встречалась?
– Не хрена здесь комедию ломать – удивление разыгрывать! Да, прошлой весной встречалась. В палате детской больницы. Моя младшенькая в прошлом году слегла, чуть не умерла. Ей нужно было диализ [10] делать. Знаешь, кто дал деньги на эту штуковину? Госпожа Хоторн! Я была там среди родителей, когда она делала обход больницы. А вот ты бы постыдилась…
Ее голос звенел все громче. Сьюзи встала и возмущенно пошла к двери.
– Я даже разговаривала с ней! Она подсела к моей дочке на кровать, и мы говорили. У нее самой два ребенка Она была очень добра со мной. По-настоящему добра. Не то что фря какая-нибудь. И ей было не наплевать на мое горе, я своими глазами видела!
10
Сложная медицинская процедура, предусматривающая очищение крови.
Джини знала, что безвозвратно утратила доверие Сьюзи, глаза которой теперь застилал гнев.
– Значит, – решилась она все-таки задать вопрос, – миссис Хоторн и та женщина в отеле не могли быть одним и тем же лицом?
– Нет. Ни хрена не могли! Между ними – ничего общего. Сколько можно повторять! Говорю же: женщина в отеле была англичанкой. И она была моложе миссис Хоторн. Блондинкой была… Ты что, охренела совсем? Тоже мне, журналисты вонючие. А я уж было подумала: нормальная баба… Должно быть, у меня самой с башкой не все в порядке. Да ты такая же любительница дерьма, как и вся ваша братия.
Распахнув дверь, она на прощание послала Джини последний огненный взгляд.
– И что вы за люди, не понимаю. Дня прожить не можете, чтобы кого-нибудь в навозную жижу не втоптать. А я-то думала, что это я прожженная шлюха… И много они тебе платят? Да пошла ты знаешь куда… Коли не терпится невинного человека загубить, то и без меня обойдешься. И не вздумай, паскуда, подкатить ко мне еще раз, поняла? Ни ты, ни дружок твой!
Вернувшись, Паскаль был скован и холоден. Он внимательно выслушал Джини, которая пересказала только что состоявшийся разговор.
– Неубедительно, – подытожил он наконец. – Тот человек мог быть Хоторном или Макмалленом. А та женщина могла оказаться Лиз, если она, конечно, способна изменить акцент. Еще более вероятно, что речь идет об одной из блондинок Хоторна. Как ты сама думаешь? Что это – смотр актерских талантов? Репетиция? Во всяком случае, очень похоже.
– Вполне возможно, что и то, и другое. Нечто вроде прелюдии к воскресной встрече. Здесь должна быть какая-то связь, Паскаль. Черные перчатки, молчание, правила…
– Возможно, ты и права. А может быть, от нас ожидают, что мы должны поверить в эту связь, создать ее в собственном воображении?
– Думаю, то была одна из блондинок Хоторна. Нечто вроде проверки боеготовности накануне воскресного свидания. Эта встреча состоялась дня за два-три до того, декабрьского воскресенья, помнишь? Возможно, Хоторн решал, какую из двух женщин выбрать – Сьюзи или блондинку с великосветским акцентом и сумкой за две тысячи фунтов от Эрме.
– Значит, он остановил выбор на более дорогом товаре?
– Можно только предполагать, – нахмурилась Джини. – Странно все-таки… Слушая, как описывала ее Сьюзи – мягкая, вежливая, – я не могла отделаться от мысли о Лиз. Помнишь, что говорил нам Макмаллен? О том, как Хоторн показывал ей фотографии блондинок, которых намеревался нанять для своих нужд, и заставлял ее сделать выбор. Возможно, Хоторн не просто расписывает жене собственные похождения. Не исключено, что он заставляет ее участвовать в них.
– Ты что, всерьез полагаешь, что он заставляет ее устраивать смотры этим девкам? Да брось ты, Джини!
– Скорее всего, ты прав. Но если верить словам Сьюзи, женщина будто повторяла заученную роль, действовала по какому-то сценарию, играла в спектакле.
– Сьюзи, однако, не оставила сомнений в том, что эта роль женщине нравилась, – сухо заметил Паскаль.
– Верно. Но в любом случае поведение Лиз столь странно, сколь и непредсказуемо! К тому же она глотает несусветное количество всяких лекарств: транквилизаторов, а может, и кое-чего другого. Не исключено, что Хоторн заставляет ее принимать весьма своеобразные снадобья…
– Раз в месяц? Перед решающим воскресеньем подсыпает своей супруге нечто, превращающее ее в сводню? Эх, Джини…
– Согласна – абсурд. Тем более что Сьюзи высказалась вполне определенно: блондинка в отеле – не Лиз.
Паскаль внезапно сделал досадливый жест.
– Но и это ничего не доказывает, – заявил он. – Ты ведь сама говорила: Лиз Хоторн разыгрывает из себя святую. Что ж, именно такой ее и увидела Сьюзи – в роли ангела милосердия, спустившегося с небес на больничную койку, чтобы помочь больному ребенку. Просто героиня! Люди испытывают потребность в героях. Они им нужны, чтобы сохранить при себе свои иллюзии.