Любовники
Шрифт:
Тепло и огонь наполняли блаженством замерзшее тело. Фал буквально всасывала в себя это благое пламя, чувствуя, как невероятными темпами восстанавливается её тело. И когда Торин, выскользнув из одежды, лег рядом, она прижалась к нему, благодаря Владыку Ауле за то, что здесь и сейчас он с ней.
Фал вздрогнула. Лишь сейчас до неё дошел смысл его слов. Он держал её в объятиях, но ласкал лишь её тело. Другая царила в его душе, другая владела его сердцем. Но его губы,
– Прости меня, Варта, – застонал он, и в этом стоне было столько боли и отчаяния, что Фал едва не разрыдалась. –Прости меня…прости…
Он покрывал её поцелуями и терся о неё, словно большой мощный зверь, оставляя укусы и засосы на белоснежной коже, царапая бородой и вжимая в жесткое ложе. Фал обняла его, гладя по рассыпанным волосам, готовая на все, что угодно, лишь бы освободить его от той боли, что полыхала в нем.
Он накинулся на неё словно изголодавшийся зверь, подмяв под себя и с такой силой вонзившись в неё, что девушка не смогла сдержать болезненного стона. Но он вгрызся поцелуем в её губы, перехватив и поглотив этот стон. Пламя в горне полыхнуло так ярко и сильно, что лизнуло железный потолок. Фал задыхалась, подхваченная этим ураганом, извиваясь под большим телом короля, вонзая коготки в его спину, оплетая ножками его бедра, отдавая ему всю себя без остатка. Теперь она поняла, что значит любить, что значит быть с тем, кто царит в твоем сердце. Пусть даже этот кто-то не любит. Последняя мысль была такой горькой, что девушка разрыдалась.
И, словно решив добить её, злой Рок устами Торина снова принялся повторять имя той, другой.
Король рванулся, зарычав, в горне снова взметнулось яркое пламя. Фал слабо вскрикнула, ощутив горячую влагу, словно выжигающую её изнутри, и заплакала тоненько и слабо, словно усталый ребенок. Торин прижался к ней, шепча, как она прекрасна, называя чужим именем, нежа её в своих объятиях. О, как люто завидовала в этот миг Фалюмина! Завидовала собственной матери, той, что ушла. Её-то никогда не полюбит этот прекрасный мужчина, для него она ничто, лишь тень своей матери, той, которую любил Торин Дубощит.
– Йаванна, мать Йаванна, – не помня себя, прошептала она, взывая Госпоже гномов, супруге Махала-Ауле. –Пусть он полюбит меня…меня…меня…
Странно пригас огонь в горне, а по кузне разлилось благоухании горных цветов. Фал в каком-то забытьи гладила спину лежащего на ней Торина.
Двалин шагал чуть впереди, погасив драгоценный шарик и освещая перед собой горящим обломком. Кили вначале пытался прикинуть, сколько они так шагали, но потом бросил это дело и просто шел, пока не стал засыпать от усталости на ходу.
– Так дело не пойдет, – Двалин присел возле рухнувшего принца и потряс его за плечо. –А, ладно, Махал с тобой, малыш. Спи уж.
Он сел рядом, пристроив мальчишкину голову на своих коленях. Кили тихонько заворчал во сне и заворошился, устраиваясь поудобнее. Двалин погладил растрепанную голову принца.
– Хотя что-то говорит мне, что не стоит здесь спать, – пробормотал он, чувствуя, как против воли слипаются глаза. Вот странность, ведь всего пару минут назад ему совсем не хотелось спать.
====== Часть 21 ======
Фал проснулась от звуков удара молота о металл. Ей хватило лишь пару мгновений, чтобы вернуть в памяти все, что произошло. Внутренности сжались в тугой комок от страха. Она чуть приподняла веки, наблюдая сквозь ресницы за мускулистой фигурой кузнеца.
«Просто помни, что для тебя- честь и счастье- выполнять пожелания моих друзей!»- вспыхнули в памяти словно черным пламенем выписанные слова отца. «Ты должна быть послушной дочерью, чтобы я был доволен тобой…»
Фал прикусила губу. Она испытывала сейчас, наверное, самый большой страх за всю свою жизнь. То, что Торин, лаская её, был не в себе, она знала. И слишком хорошо представляла, что он ощутит, придя в себя, поняв, что провел ночь не с Вартой, а с презираемой им Фалюминой.
Но ноющее от сладкой усталости тело все сильнее подавало знаки, что пора бы и облегчиться. Фал вздохнула. Ну ладно, когда-то ей все же придется встать. И посмотреть ему в глаза. При мысли об этом у Фал внутри снова все сжалось. Взглянуть в его глаза, увидеть, как нежность и любовь в них сменяется ледяным презрением…
Решительно откинув импровизированной одеяло из Ториновой накидки, она сунула ноги в мягкую обувь, сшитую для неё Ори. Потянувшись за рубахой, натянула её на голое тело, не став искать нагрудник и штанишки.
Утолив первое желание, она вышла во дворик и присела на какую-то большую заготовку. Возвращаться в кузню не хотелось. Было ясно, что Торин по-прежнему принимает её за женщину, которую когда-то любил. От этого Фал было так худо, как никогда не было. Она не понимала себя, не понимала своих желаний и чувств. Вернее, понимала, но не все, и особенно тяжело было разобраться в желаниях. Одна часть её требовала оставить все как есть, принять его желание, такое как есть, пусть и обращенное не к ней. Другая же сопротивлялась мысли о том, что он снова и снова будет называть её чужим именем, грезить о другой. Фал не знала, что делать, как примирить обе части. Ах, будь тут Ори, он бы помог ей понять, выбрать…
Она задумалась, вслушиваясь в звуки ударов молота. С Фили и Кили ей просто было хорошо и тепло, их горячие молодые тела дарили ей радость слияния. Правда, сейчас все стало как-то иначе, она уже просто получала удовольствие, даже беседуя с ними, желала их общества не из-за слияния, а потому, что… она и сама не могла объяснить, почему. С Ори это было просто по-дружески, она любила этого маленького нежного гнома, не задумываясь, помогла бы ему, возникни у него такое желание, но… НО! От чего это всё внутри? Эта боль и страх, и эта надежда. Ей нестерпимо захотелось побежать в кузню и броситься в объятия Торина, но в то же время что-то держало, не давая двинуться с места. Мысль о том, что не она нужна ему, а другая.