Любовные прикосновения
Шрифт:
– Да, да, неважно, – перебила ее Флауэр, желая обойтись без сентиментальности. – Я только в одном хочу быть уверена. Все деньги, которые ты выручишь за продажу билетов, показывая людям то, что я сделала, – они действительно пойдут на благотворительные цели?
В этом была вся Флауэр – говорить так, как будто она одна будет делать всю работу.
– Да, чтобы помочь сиротам, оставшимся после войны в Камбодже.
– А какое, черт побери, ты имеешь к этому отношение?
Лари поняла, что ее ответ будет точным повторением ситуации, которая привела ее к разрыву с Флауэр. Но на этот раз она произнесла с гордостью:
– Через человека, которого я люблю.
Наступила пауза.
– Ты
Может быть, она действительно никогда ничему не научится. А следовало бы научиться. У Лари появилось такое чувство после того, как прошло еще три недели, а от Ника по-прежнему не было никаких известий. Прошло уже больше месяца с тех пор, как она написала ему. Он уже должен был связаться со своим агентством и получить корреспонденцию. Возможно, его молчание следовало воспринимать как ответ. И все же это было непохоже на Ника.
Пролетела еще неделя. Однажды, работая поздно вечером над планом оформления офиса Берни, Лари схватила телефонную трубку и позвонила в Токио.
Молодая дама ответившая на звонок, сообщила ей, что ее письмо и вся остальная почта, предназначенная Нику, по-прежнему находятся в офисе «Омеги».
– Значит, у вас нет никаких известий о нем уже почти два месяца?..
– Сожалею, мисс Данн, но дела обстоят именно так.
– Но ведь он должен связаться с вами, чтобы получить задания…
– Да, много-много заданий дожидаются Орна-сан, – послышался ответ.
Наступила пауза, по телу Лари прошла дрожь ужаса, когда она осознала, что может означать долгое отсутствие Ника, исчезнувшего в поисках важного материала для прессы.
Потом снова послышался голос издалека.
– Вот почему многие международные агентства сейчас пытаются отыскать его. Мне очень жаль, что приходится говорить вам это, мисс Данн, но, похоже, Орн-сан исчез.
ГЛАВА 33
В течение двух недель бабьего лета в середине октября почти четыре тысячи человек ежедневно платили по двенадцать долларов за билет, чтобы пройти по дому-выставке под названием «Помощь детям Камбоджи». Каждая комната являла собой потрясающий образец искусства, начиная от сада на крыше, в котором деревья, искусно подстриженные в форме шахматных фигур, возвышались над шахматной доской из черно-белых мраморных плит, и кончая подвалом, превращенным в спортивный зал с сауной. Все участвовавшие в работе декораторы щедро тратили свое время и творческие способности, и было бы трудно сказать, какая из комнат самая эффектная.
Однако, возникли небольшие разногласия во мнениях, которые вызвали больше всего комментариев. Дело было в хозяйской спальне, которую оформляла Флауэр Хейли. После того как Хейли полвека строго придерживалась классического стиля, применяя в оформлении антикварную мебель и роскошные ткани, она внезапно резко отошла от привычного направления и щедро потратила собственные деньга, чтобы продемонстрировать свои новые идеи. Пол спальни покрывал не ковер, а слой черного стекла высокой прочности. Тем же материалом была отделана и стена напротив кровати. Остальные стены были выкрашены в успокаивающий цвет морской волны, в одной из них находился встроенный большой аквариум, в котором своим чередом шла морская жизнь с ее яркими красками и постоянно меняющейся цветовой мозаикой. На кровати лежал водяной матрас, а на передней спинке находился электронный блок управления. С помощью переключателей можно было вызвать различные изображения, которые появлялись в глубине черного стекла. С регулярными интервалами, как на непрерывно работающем дисплее, на прозрачной стене появлялись
Лари знала о замысле Флауэр и ее интересовала причина такого радикального отхода от своего традиционного стиля. Но каждый раз, когда они встречались, Флауэр всячески старалась избежать беседы. Очевидно, она так и не простила Лари, хотя и не хотела пропустить такое выдающееся событие.
После того как Лари оплатила все расходы по приведению дома в порядок и вернула взятую на время мебель, для благотворительного фонда осталось немногим больше полумиллиона долларов. Многочисленные публикации в прессе по поводу этого проекта вызвали поток других пожертвований. Хэп Дэнби, карьера которого набирала головокружительную высоту и который начал сниматься в комедийном телесериале в Нью-Йорке, пришел в день открытия дома-выставки и заставил Лари взять чек на двадцать тысяч долларов. Комика так потряс преображенный чердак, что, когда его агент вел переговоры по заключению договора об исполнении Хэпом главной роли в новом комедийном телесериале, одним из условий артиста была съемка фильма в Нью-Йорке. Хэп безумно влюбился в свой дом, чтобы жить где-то в другом месте.
Еще более крупный вклад пришел от Доменики Рей. Она уехала в концертное турне, чтобы представить свой первый альбом. Билеты на ее концерты шли нарасхват, а альбом занял первое место в списке хитов. Через Берни она передала чек на сто тысяч долларов. Заработки Доми росли так быстро, что она уже много месяцев назад заставила свою мать бросить работу и купила для нее дом с плавательным бассейном в Лос-Анджелесе.
Лари видела Доми одни раз, когда та была в Нью-Йорке проездом. Это была эмоциональная встреча, во время которой Доми призналась, что не любит Ника и никогда не была влюблена в него. Она считала его хорошим человеком, и их связь развивалась быстро, когда они оказались вместе в Калифорнии. Но Доми была слишком захвачена своей карьерой, чтобы испытывать романтическое увлечение кем бы то ни было.
– Мне очень жаль, что я так сильно обидела Ника и нанесла ущерб моей дружбе с тобой, – сказала она Лари.
– Это не твоя вина, Доми. Я ведь много раз говорила тебе, что не влюблена в Ника Орна.
В ноябре в отеле «Пласа» состоялась торжественная передача чека представителю тайского сиротского приюта. На встрече присутствовали все принимавшие участие в работе декораторы и многие из их постоянных клиентов. Приняв чек у Лари, мистер Оолит Прабанг, симпатичный пожилой мужчина плотного телосложения, произнес короткую речь, в которой выразил благодарность не только Лари, но и Николасу Орну, отметив решающую роль фотокорреспондента, который послужил связующим звеном между приютом и щедростью Лари и ее коллег. Мистер Прабанг сказал, что счастлив принять пожертвования, выразил сожаление, что «сам Николас, человек с большим сердцем, который хотел так много сделать для детей, нуждающихся в любви, не смог увидеть то, что произошло сегодня».
Скорбный тон мистера Прабанга указывал на то, что он считал Ника погибшим где-то в джунглях Камбоджи, Лаоса или Вьетнама.
Слушая его речь, Лари изо всех сил старалась сохранить самообладание. Для нее была невыносима мысль о том, что Ник ушел навсегда, что он никогда не прочитает ее письмо с заверениями в любви. Его не было уже шесть месяцев. Вероятность того, что он когда-нибудь снова выйдет из джунглей, все уменьшалась. Лари была расстроена, однако ей удалось достойно закончить церемонию передачи собранных средств и она ушла с официального завтрака.