Любовный узел, или Испытание верностью

Чедвик Элизабет

– Об этом не беспокойся, – грубовато буркнул он, но в душе был польщен, что она тревожится о его благополучии.

Очутившись на дороге, гигант поехал так быстро, как позволял лунный свет. Ему совершенно не улыбалось покалечить ноги своей лошади, но и терять время не хотелось. Годард не боялся темноты, однако особого удовольствия она ему тоже не доставляла. За деревней дорога превратилась в простую тележную колею, от которой отделялись тропки поуже, ведущие в поля. Тишина углублялась; нарушали ее только стук копыт его лошади и собственное дыхание. Годард

принялся было напевать, потом раздумал. Слишком глубокая, слишком просторная тьма, в которой таится невесть сколько подслушивающих ушей.

Он добрался до полоски леса, где дорога ныряла в черную лощину. Великан натянул поводья и всерьез прикинул, не вернуться ли обратно в теплую уютную таверну. Ему представились дымящийся суп с воздушными клецками и радушная улыбка Эдит. Одно плохо: пока неизвестно, что случилось с Оливером, порадоваться этому от души не удастся.

– Ха! – раздраженно буркнул Годард и тронул пяткой бок чалого.

Лошадь и всадник растворились во тьме. По дну лощины тек болотистый ручеек. Гигант скорее услышал его, чем увидел, когда конь с плеском перебрался через воду. Из-за постоянно сменявшихся полос тени и лунного света не заметил он, когда поднялся из лощины, и коня в яблоках на дороге впереди, пока тот сам не заржал и не подбежал рысью, чтобы поздороваться. Из его ноздрей валил пар, поводья были завязаны на луке седла, а на светлой шкуре виднелись темные пятна.

– Тихо, паренек, тихо, – проворчал Годард, поймав Героя за уздечку. Он привязал коня к седлу чалого, спрашивая себя, что же, во имя Христа, стряслось с Оливером. Пятна на шкуре жеребца были похожи на кровь и, судя по их положению, скорее всего на кровь рыцаря.

Великан цокнул языком, посылая чалого вперед, и почти сразу заметил блеск кольчуги недалеко от того места, где стоял серый. Он мгновенно спрыгнул с седла, зацепил повод за сук, чтобы лошади не ушли, и подбежал к лежащему человеку.

– Лорд Оливер?

Послышался стон, и Оливер попытался приподнять голову.

– Годард, упрямый болван, я же велел тебе уходить.

– Слух у меня уже не тот, что прежде. Куда вы ранены? Нежными для такого великана движениями он принялся ощупывать тело хозяина.

– Везде. В моем теле не осталось ни одной целой кости. Дай мне умереть.

Оливер закрыл глаза.

Годард похлопал его пальцем по щеке.

– Я проделал этот путь не затем, чтобы привезти назад тело, – сказал он серьезно. – Пока есть жизнь, есть и надежда.

– Пока есть жизнь, есть страдание, – откликнулся Оливер, но глаза открыл.

Годард сжал губы. Он понимал, что если не доставит быстро хозяина в таверну, тот умрет: не от ран, так от холода.

– Вам придется сесть верхом, сэр. Я поеду сзади и буду поддерживать вас в седле.

Оливер засмеялся было, но тут же мучительно застонал и с трудом выдохнул:

– Выходит, ты такой простак, что веришь в чудеса.

– Да, сэр. До деревни не больше двух миль. Жаль валяться тут, на морозе, даже если умираешь, – деловито добавил он, поднялся и привел лошадей. В его седельной сумке была фляжка

крепкого эля. Годард сделал хороший глоток, а остальное отдал Оливеру.

– Выпейте это. Оно согреет вам кровь.

– Боюсь, недостаточно, – буркнул рыцарь, однако прижал фляжку к губам и покорно выпил.

– Вы только сядьте на коня, сэр, а остальное – моя забота, – сказал Годард.

Крепкий эль разлился по жилам Оливера, дав ложное ощущение тепла и немного сняв боль. Однако подняться на ноги было настоящей пыткой. Ребра болели так, что он едва мог дышать, а левая рука висела, как плеть. Когда он упал с лошади, кровь перестала течь из раны, но теперь, при попытке встать, снова закапала. Скрипя зубами, борясь с тошнотворной волной черноты, которая готова была захлестнуть его, рыцарь вставил ногу в стремя, а Годард закинул его на широкую спину чалого. Оливер чуть было не свалился с другой стороны, но успел конвульсивно вцепиться в поводья слегка еще действовавшей правой рукой.

Слуга быстро вскочил сзади и подхватил.

– Господи, легче умереть, – простонал Оливер, когда чалый двинулся вперед.

– Но лучше жить, – ответил Годард. Тьма снова сомкнулась над ними, когда лошади спустились в лощину, затем среди деревьев опять замелькал лунный свет. – Кто вас изранил?

Оливер заговорил медленно, с трудом:

– Капитаном гарнизона в Эшбери был Рэндал де Могун… Услышав о том, что в деревне появился чужой, он выехал на разведку.

– Рэндал де Могун! – Годард задал вопрос просто для того, чтобы заставить Оливера говорить и не дать ему потерять сознание, но сейчас его глаза расширились и он стал слушать очень внимательно. – Как он очутился в Эшбери?

– Просто… Он слышал, как я рассказывал о нем. – Оливер помолчал, чтобы справиться с болью и собрать силы. – Он знал, что поместье в руках одного из фламандцев Стефана… мало вероятности, что его призовут к ответу за преступления. Двух птиц одним камнем… можно затаиться и продать свои услуги…

– Подонок, – с отвращением бросил Годард.

– Одну девочку убили, изнасиловали в лесу, но больше этого не будет, – сказал Оливер после очередной паузы – Мы бились, и он мертв.

Он закрыл глаза и почувствовал, как надвигается тьма. Голос Годарда не давал покоя, что-то спрашивал, что-то требовал. Оливер рассердился и попробовал прикрикнуть на слугу, чтобы тот отстал от него. Получившийся звук нисколько не напоминал тот, который он намеривался издать. Он мечтал о покое, но не мог получить его. Только бы ускользнуть во тьму, и он освободится от боли.

– Уже недалеко, – повторял Годард, но чалый все трусил и трусил вперед. Оливер даже толком не заметил, когда это прекратилось. Он уже ничем не мог помочь себе, но еще не настолько умер, чтобы не чувствовать дикой муки, когда слуга снял его тело с седла и внес в таверну. Испуганные таращащиеся лица, ревущий огонь, жуткая боль, пронзающая каждый нерв и каждую кость, – все это убеждало его, что Годард извлек его из чистилища, чтобы самолично доставить в ад.