Любой ценой. Том III
Шрифт:
Несколько бесконечных секунд я жадно хватала ртом воздух и из моей груди вырывались лишь судорожные вздохи. Я задыхалась от нехватки кислорода, а окружающее пространство подернулось багровой пеленой, и на миг я ощутила, что твердая почва стремительно уплывает у меня из-под ног. Я в изнеможении опустилась на диван, подтянула колени к подбородку и, сжавшись в комочек, слабо пискнула в трубку:
–Ты меня специально запугиваешь, чтобы я больше не донимала тебе вопросами…Ты несешь какой-то средневековый бред. Я допускаю, что в доколониальную эпоху в Африке творилась и не такая жуть, но не в двадцать первом же веке!
–Знаешь, что говорят об этом сами Аниото? – не внял моим аргументам Интарс, – «Есть две Африки – древняя и недавно родившаяся. Два образа жизни, два мира, и старый не намерен уступать новому…» Вот и вся твоя хваленая цивилизация, Мика. Стоит тебе покинуть пределы города, как ты сразу попадаешь в параллельное измерение. Оттуда я и принес борфиму. Все, о чем я тебе только что рассказал, я наблюдал на расстоянии вытянутой руки, и если бы я знал надежный способ стереть эту ночь из памяти, то непременно бы им воспользовался. Изначально я не собирался вывозить борфиму из Сьерра-Леоне, но у удачная продажа амулет разом решила бы все мои финансовые проблемы. Мне удалось пересечь границу, ни привлекая внимания сотрудников таможенного контроля, и по возращении в Столицу я разместил объявление в даркнете. От желающих приобрести «волшебное снадобье» не было отбоя, но покупателей отпугивала высокая цена. Но не зря говорят, на каждый товар найдется свой купец, и твой Агапов без доли сомнения расстался с крупной суммой. Да, я не сказал тебе, из чего сделан амулет, но о необходимости соблюдать меры предосторожности я заранее поставил тебя в известность.
–Какие, к дьяволу, меры, Интарс? – вскричала я, – ты не мог не понимать, что эта штука опасна, особенно для неподготовленного белого человека. Если бы Ян знал, что именно ему предлагается носить на шее, он бы даже не прикоснулся к амулету!
–Напрасно ты так считаешь, – спокойно возразил Интарс, – вряд ли бы это что-нибудь изменило, не тешь себя иллюзиями. Он хотел выиграть бой любой ценой, и заметь, не я это сказал, а ты сама. Агапова погубила не борфима, а жажда легкой победы. Магия амулета подвластна лишь воинам, но Агапов не воин, он – обыкновенный трус, и не важно, белая у него кожа или черная. Настоящему воину борфима помогает в бою, а труса она подчиняет своему влиянию и лишает его рассудка. Я говорил тебе об этом, Мика, тебе не в чем меня обвинить.
ГЛАВА XVIII
–Не в чем? Да как ты вообще можешь…? – я натуральным образом онемела от негодования и какое-то время лишь беззвучно открывала и закрывала рот, пока ко мне наконец-то не вернулся дар речи. Это был апофеоз цинизма в его чистейшем, выкристаллизованном виде, и я не верила своим ушам, потрясенно слушая, как Интарс хладнокровно перекладывает на «Хитмена» всю ответственность за случившееся да и еще ничтоже сумняшеся называет Агапова трусом. Я изначально подозревала, что у моего собеседника давно атрофировались базовые человеческие качества, но мне и в голову не приходило, насколько далеко успел зайти сей необратимый процесс. Раньше я думала, что это у меня в душе отмерло всё хорошее и светлое, но, похоже, в сравнении с Интарсом я представляла собой как минимум божьего агнца, и, если честно, мне совершенно не хотелось «повышать квалификацию» и постепенно превращаться в такого же морального урода.
–Правда- сама по себе довольно жестокая штука, а когда она еще и идет в разрез с твоими убеждениями, боль ощущается с двойной силой, – вероятно, решил утешить меня Интарс, даже издалека интуитивно почувствовавший мое состояние, – а что касается Агапова, то мое мнение остается неизменным – не просто трус, а трус в квадрате, иначе он бы лично явился за борфимой, а не прятался бы за твоей спиной. Наверное, Аниото правы – обладать борфимой достоин лишь тот, кто принимал непосредственное участие в ее создании. Собственными руками убить жертву, напиться горячей крови, съесть сырую печень – через ритуал посвящения неофит-Йонголадо проходит определенную проверку на прочность, и глава культа преподносит ему борфиму как награду, как символ принадлежности к Обществу Леопарда. А что Агапов? За свои несчастные двести тысяч он приобрел не «снадобье» – он заплатил эти деньги за возможность получить борфиму в обход тысячелетнего обычая. Ему не понадобилось ехать в Африку, кутаться в шкуру леопарда и красться в ночи по следам жертвы, чтобы в нужный момент выпрыгнуть из глубины джунглей, с ревом наброситься на беззащитного подростка и растерзать его с помощью железного кастета, имитирующего когти дикого зверя. Я продал Агапову конечный продукт, полностью готовый к употреблению, и до сих пор считаю, что запросил за свои услуги несоизмеримо малую сумму. Но если ты купил права, это вовсе не означает, что ты автоматически научился управлять транспортным средством, ведь так?
–По-моему, ты использовал чрезвычайно неуместную метафору, – мой голос сочился ядовитой ненавистью, но, по всей видимости, у Интарса действительно сформировался иммунитет к чужому горю, а всего его попытки изобразить нечто отдаленно напоминающее эмпатию были нацелены преимущественно на сглаживание разгорающегося между нами конфликта. Никогда прежде мне доводилось сталкиваться с таким абсолютным, концентрированным бессердечием, однако, я отчетливо сознавала, что если бы не эта вынужденная толстокожесть, Интарсу вряд ли удалось бы сохранить здравый рассудок после всего пережитого в Сьерра-Леоне.
–Да, возможно, но я надеюсь, мой основной посыл ты уловила, – благоразумно отказался от лингвистических дебатов Интарс, – я выполнил свои договорные обязательства – борфима дала Агапову в точности то, о чем он мечтал, наделив огромной силой. Больше со своей стороны я ничего не обещал. Каждый из нас сам творец своей судьбы, и амулет на шею Агапову повесил не я. Ты очень умная женщина, но излишне заигралась в мать Терезу. Любовь – это чудесно, но только если оба партнера равны, а не один является рабом другого. Не взваливай на себя неподъемную ношу, рано или поздно, этот мнимый груз на совести неизбежно погребет тебя под своим весом. Прости за прямоту, но если Агапову суждено умереть, он умрет, и ты этому никак не помешаешь.
–Помешаю! – разрубила воздух ребром ладони я, – Дюруа сказал, что шансы есть, и я их не упущу.
–Какие шансы? О чем ты говоришь? – таким тоном, каким обычно обращаются к скорбным умом, переспросил Интарс, – ты явно бредишь, Мика, но я не собираюсь включаться в систему твоего бреда. Давай на минуту вообразим, что, невзирая на тяжелейшие травмы, Дюруа вменяем, и его «рецепт исцеления» – не плод воспаленного сознания, а реальный опыт нескольких поколений предков. Допустим, что если провести повторный ритуал и снова окропить борфиму человеческой кровью, то Агапов выйдет из комы и встанет на ноги. И что дальше, Мика? Как ты предлагаешь воплотить этот безумный план на практике, и кому в нем отведена роль Йонголадо, или ты забыла, что цена жизни Агапова – страшная смерть жертвы Аниото? Даже если представить, что ты совсем свихнулась и в своей одержимости навязчивой идеей даже готова совершить ритуальное убийство с элементами каннибализма, то я тебя разочарую – в Общество Леопарда принимают только мужчин, причем, исключительно черных.
–Что за чушь ты несешь? –еле-еле устояла перед соблазном швырнуть телефон об пол я. У меня некстати разыгралась бурная фантазия, и я будто наяву слышала предсмертные хрипы бьющейся в агонии жертвы, а перед глазами у меня стояла ужасающая картина кровавого пиршества Людей-леопардов. Именно в этот момент я внезапно поняла, какой непреодолимый, первобытный страх испытывал Ян, когда его еженощно одолевали кошмары, и у меня мучительно защемило объятое безграничной тьмой сердце. Я заглянула внутрь себя и невольно испугалась хода своих мыслей. Я задалась вопросом, на что я способна пойти ради спасения «Хитмена», и спонтанно родившийся ответ поверг меня в смятенную растерянность.
–Я всего лишь вкратце обрисовываю твои перспективы, – ничуть не обиделся на мое резкое замечание Интарс, – Дюруа внушил тебе надежду, и ты ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку, а я постарался развеять твои заблуждения. Единственное, чем я могу помочь в сложившейся ситуации – дать исчерпывающий расклад и по возможности вправить тебе мозги. Но кажется, у меня это особо не получается…
–И не получится! – бескомпромиссно заверила Интарса я, – но я согласна, нам пора закругляться. Теперь я располагаю всеми необходимыми сведениями и справлюсь даже без твоего участия. Отныне мне известно точное название амулета, страна его происхождения и прочие немаловажные подробности. Ты и так рассказал мне достаточно, чтобы я поняла, в каком направлении двигаться дальше, и мне жалко тратить время на непроизводительные дискуссии. Спасибо за эксклюзивную информацию, и я говорю это без иронического подтекста – с этого дня я знаю, куда мне лететь, кого искать и о чем просить. Не стану лукавить, мне отвратительна твоя философия, да и сам ты вызываешь у меня величайшее презрение. Видимо, от Радзивиллов ты унаследовал только легендарную фамилию, но никак не врожденное благородство. Во главе угла для тебя стоит жажда наживы, а все остальное – лишь мелочи жизни, через которые всегда можно переступить. Что сделал бы нормальный человек, если бы к нему в руки попал такой амулет? Сжег бы его в пепел или уничтожил бы любым иным способом! А как поступил ты? Ты – жадный, аморальный тип, всё на свете меряющий деньгами, но я не сомневаюсь, что однажды тебя всё-таки настигнет справедливое возмездие, и ты сполна заплатишь по счетам. Мельницы судьбы мелят медленно, но тонко. Прощай, Интарс, и я молю небеса, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись.