Любой ценой. Том III
Шрифт:
Пару минут я пыталась осмыслить суть прочитанного и не могла поверить, что весь этот дурдом происходит наяву. История с посмертным изъятием органов вылилась в грандиозный скандал, и все шишки посыпались аккурат на нашу компанию. Между тем, логики в решении уполномоченного органа не было никакой. Если уж у кого и следовало отобрать лицензию, так это у страховщика, тогда как наша фирма попала под раздачу абсолютно незаслуженно. Мы привыкли, что в государстве у нас всё нередко делалось вопреки здравому смыслу, но иногда правительственные чиновники превосходили самих себя. Я понимала, что трагический инцидент в Турции негативно отразился на имидже компании, но я и не предполагала, что всё зайдет настолько далеко. Естественно, Нитиевский протрубил общий сбор, чтобы обсудить с персоналом текущее положение фирмы, но я до сих пор не могла четко сказать, являюсь ли я завтра в офис. Это было форменное предательство, однако, я не написала Нестору Ароновичу ни слова. Будем считать, что пока не написала. Больше я не рискну щедро раздавать обещания, не будучи точно уверенной, что я их выполню. Пусть шеф кроет меня почем свет стоит, мне не на что обижаться, и при первой же возможности я приду к нему с повинной головой. А пока я сконцентрируюсь на своей наиважнейшей задаче, и если мне суждено потерять работу, испортить отношения с начальником и стать позором нашего дружного коллектива, значит, так тому и быть. Мне сравнительно легко удалось заполучить контакты Интарса, но впереди предстояло еще более сложное испытание, и я не имела права его провалить.
ГЛАВА XIII
Основательно подкрепившись, я первым делом произвела ревизию контактных данных, добытых мною в офисе УК «Жилсервис». Сейчас я жестоко корила себя за то, что не обратилась к Эмилю Ренатовичу сразу после боя Агапов-Дюруа, когда стало окончательно ясно, какой страшной разрушительной силой обладает шаманский амулет. Если бы я своевременно развила бурную деятельность и всем правдами и неправдами выцарапала бы у директора управляющей компании информацию об Интарсе, быть может, мне бы удалось предотвратить катастрофу, но я почему-то проявила непростительную безответственность и фактически пустила дело на самотек. А ведь мне не стоило большого труда сообразить, в каком направлении нужно копать, но, похоже, я недостаточно хорошо напрягала мозги и наивно верила, что «всё само рассосётся». Впрочем, даже разыщи я Интарса, в чем я могла его обвинить? На тот момент Ян был жив-здоров, а потребительские свойства проданного за космическую сумму «товара» в общем-то соответствовали описанию, так что в ответ на мои претензии продавец мог бы резонно поинтересоваться, а чего мне собственно не хватает, и в сущности был бы прав. Но тем не менее я отлично сознавала, что фатальную ошибку я допустила не только в день покупки кожаного мешочка – поединок с Дюруа наглядно показал, насколько опасен проклятый амулет, я своими глазами видела, в кого «Хитмен» превращается на ринге, однако не приняла равным счетом никаких контрмер. Мое бездействие косвенно поспособствовало падению Агапова в бездну, драгоценные мгновения были упущены, и судорожные попытки спасти ситуацию уже предсказуемо не приносили результата.
Теперь я толком и не знала, сохранялся ли у меня еще шанс всё исправить. Нет, я вовсе не впала в отчаяние и не опустила руки, напротив, я бесстрашно принимала вызов судьбы и готова была до последней капли крови сражаться с жестокой реальностью, однако, я также объективно понимала, что даже если я добровольно соглашусь спуститься в преисподнюю, моя самоубийственная решимость, к сожалению, не в силах гарантировать успех. Ад разверзся прямо моими ногами, и я отчетливо слышала, как кровожадно клацают оскаленными зубами голодные демоны, но боялась я не порождений тьмы, жаждущих неистово вгрызться в живую плоть – меня скорее пугало отсутствие слепой веры в чудо, благодаря которой обычно сворачивались горы и успешно преодолевались самые неберущиеся препятствия. Моими врагами были именно сомнения, они терзали мне душу и отравляли разум, а я упорно не могла с ними справиться. Я интуитивно чувствовала, что исчерпала отведенный мне лимит везения, и полагаться на удачу отныне бессмысленно, а помимо удачи мне и надеяться-то было особо не на что…
Весь вечер я с тайным вожделением посматривала на джезву и регулярно порывалась сварить себе крепкий кофе, но затем вспоминала, что, во-первых, на часах уже почти десять, а во-вторых, искусственное нервное возбуждение – не лучший союзник в сложных переговорах. Конечно, кофеин непременно добавил бы мне бодрости и, вероятно, даже оказал положительное влияние на скорость реакции, но сегодня я предпочла не прибегать даже к самому безобидному допингу. Вместо кофе я заварила зеленый чай, и после нескольких глотков легкого тонизирующего напитка, вплотную взялась за дело. Электронную почту я оставила на случай, если оба телефонных номера, предположительно принадлежащих Интарсу Радзивиллу, будут недоступны – я не могла позволить себе терпеливо выжидать, пока адресат прочтет письмо и соизволит черкнуть мне пару строчек, да и кто знает, вдруг, в тех краях, где моего старого знакомого в очередной раз носят черти, слыхом не слыхивали об интернете? Теоретически, сигнал мобильного оператора там тоже мог не ловиться, но как-то же секретарша Тагалдызина сообщила Интарсу о пожаре в коммуналке, и, значит, всё было не настолько безнадежно.
Я не исключала вероятности, что Интарс вернулся в Столицу – тогда я бы на ходу придумала убедительный повод для «очной ставки», а личное общение, как правило, давало куда больше пространства для маневра, чем телефонный разговор. Интонации голоса, частота и длительность пауз, дыхание в трубку – методов дистанционно прояснить настрой собеседника я знала немало, но ручаться за достоверность выводов я бы не стала, а вот глаза почти никогда не лгали. Человек мог от природы обладать застывшей мимикой и «рыбьим взглядом», мог безукоризненно контролировать мельчайшее движение каждого мускула на невозмутимом лице, но в народе не зря называли глаза «зеркалом души», и при наличии маломальской практики определить истинный настрой оппонента удавалось с минимальной погрешностью. Естественно, «крепкие орешки» не раскалывались до последнего, но суммарный процент уникальных экземпляров был не так уж и высок. Наблюдательность, внимательность к деталям и умение прислушиваться к внутренним ощущениям отлично работали в тандеме, но применительно к диалогам по телефону все перечисленное нужно было делить надвое, а иногда и натрое. Ладно еще, если ты давно знаешь человека, и он для тебя – открытая книга, но наша с Интарсом близость, носившая сугубо интимный характер, не позволила мне сформировать четкое представление об этом загадочном индивидууме. Будучи великолепным рассказчиком, он виртуозно создавал иллюзию откровенности, но умудрялся оставлять ключевые подробности за кадром, и в результате получалось так, что он охотно выкладывал тебе всю подноготную, а по сути не говорил ничего важного.
Агапова я очень быстро научилась понимать буквально с полуслова, а его бесхитростная натура лишь облегчила мою задачу. Даже если Ян и старался скрыть свои мысли, выходило это у него до такой степени неуклюже, что со стороны выглядело даже забавно. Честно говоря, я даже по-своему восхищалась непосредственностью «Хитмена», и мне глубоко импонировала его поразительная искренность, столь редкая и непривычная в мире сплошного притворства. Агапов был неидеален, а его импульсивные поступки нередко шли вразрез с моральными ограничениями, но несмотря все его безумства, в нем не было порочности и грязи. Он мучился угрызениями совести, страдал от запоздалого раскаяния и без остатка отдавался своим страстям, будь то бокс или любовь ко мне, причем, эту опасную черту я любила в нем больше всего. Мы с Яном были, как лед и пламя, мы дополняли и уравновешивали друг-друга, и мне безумно не хватало этой потрясающей гармонии, которую, я увы, долго не могла оценить. Я проклинала свое упрямство, вынуждавшее меня годами носить броню, и у меня разрывалось сердце, стоило мне только подумать, сколько времени я обманывала саму себя ради поддержания имиджа неприступной Снежной Королевы. Я прятала свои чувства под маской, а «Хитмен» чувствовал себя отвергнутым, и мне было невыносимо стыдно за свое нарочитое безразличие. Пронзительная исповедь у постели Агапова ознаменовала собой коренной перелом моих устоев, я больше не хотела жить в коконе, и безудержный поток слез полностью растопил осколок льда, мешавший мне снова поверить в любовь. Я была перед Яном в неоплатном долгу, потому что до встречи с ним я тоже пребывала в своеобразной коме, у меня атрофировались чувства и притупилось восприятие, но «Хитмен», сам того не подозревая, принес свет в мою вселенную, и будь я проклята, если позволю закатиться его звезде.
ГЛАВА XIV
Действовать я в итоге решила по принципу «от простого к сложному» и для начала позвонила Интарсу на номер местного оператора мобильной связи. Как я и догадывалась, робот-автоответчик бездушным механическим голосом сообщил мне, что в данное время вызываемый абонент находится вне зоны доступа, и предложил записать голосовое сообщение. Естественно, я не смела даже мечтать, что Интарс ждет меня в любимом баре, и в эту самую минуту Костик как раз наливает ему очередную порцию виски со льдом, но слабая надежда на счастливый случай всё же теплилась у меня в груди. Однако, моим чаяниям не суждено было сбыться, и я вынуждена была разочарованно констатировать, что дух авантюризма снова забросил этого современного Индиану Джонса в неведомые дали, причем, с такими деньжищами, которые Интарс выручил за амулет, ему можно было особо не ограничивать себя в передвижениях по миру. Та злополучная сделка открыла для него огромное количество новых горизонтов и дала возможность не только существенно улучшить свое финансовое состояние, но и продвинуться в далеко вперед в реализации амбициозных планов на будущее, а примерно представляя, насколько честолюбивые стремления двигали этим неординарным во всех отношениях человеком, я была уверена, что размениваться по мелочам он однозначно не станет.
Сказать по правде, я до сих пор так и не придумала, какой линии поведения я должна придерживаться, чтобы убедить Интарса помочь мне с «активацией» амулета или на худой конец поделиться эффективным способом вернуть кожаному мешочку былую силу. Но с другой стороны, можно было сколько угодно ломать голову и разрабатывать сложные схемы, а потом с ужасом обнаружить, что на практике ничего из вышеперечисленного не приносит желаемого результата. Я многократно попадала впросак, несмотря на тщательную подготовку, а мои попытки максимально застраховаться от потенциальных эксцессов не могли в полной мере учесть крутые повороты судьбы. Я всегда была ярым противником спонтанности, но за последние три года я почти смирилась с отсутствием стабильности – сюрпризы различной степени приятности подстерегали меня на каждом шагу, и если бы я впадала в панику от каждой непредвиденной ситуации, то давно бы отъехала в сумасшедший дом, где благополучно пребывала бы и по сей день, горстями глотая психотропные препараты. Непреходящий стресс стал моим постоянным спутником, своеобразной константой, толком не зависящей от влияния внешних факторов, и бывало, я невольно ловила себя на мысли, что жизнь на грани незаметно превратилась для меня в элемент обыденности. По сути, ничего хорошего в этом не было – я отродясь не страдала от адреналиновой ломки, и меня гораздо больше привлекало тихое, размеренное существование с периодическим всплесками позитивных эмоцией. Теперь, когда мой еще недавно казавшийся налаженным быт неумолимо покатился в тартарары, я вдруг осознала, что мне безумно хочется покоя, и если рукотворный ад, в создание которого я наряду с Интарсом внесла свою лепту, не затянет «Хитмена» в зияющее чрево преисподней, я превосходно обойдусь без извечного драйва с и удовольствием поселюсь в европейской глуши, где буду понемножку фрилансить и в основном заниматься домом и семьей. Но от этих прекрасных мгновений меня отделяла бездонная пропасть, и только Интарс мог перебросить через нее хлипкий веревочный мостик.
Соединение устанавливалось невыносимо долго, и по моим субъективным ощущениям прежде, чем в трубке пошли длинные гудки, минула, как минимум, пара минут. Сердцебиение то учащалось, то замедлялось, и я боялась, что волнение помешает моему голосу звучать достаточно твердо, но за миг до того, как Интарс ответил на звонок, дыхание внезапно выровнялось, а мысли резко прекратили путаться.
Весьма посредственная связь с множеством помех прямо свидетельствовала о внушительном расстоянии, отделяющем меня от телефонного собеседника, а потрескивание, шум и гул прозрачно намекали на отдаленное нахождение от ближайшей антенны. Таким образом получалось, что дозвониться мне удалось по чистой удаче, и если сегодняшний разговор по моей вине завершится ничем, то следующего раза запросто может и не наступить. Сейчас на мне лежала колоссальная ответственность, и я не имела права бездарно растранжирить единственную реальную возможность спасти Агапова.
– Hello! – принимая во внимание, что традиционное для русскоязычных стран «алло» Интарс заменил на английский вариант, звонка с родины он явно не ждал, и по всем признакам, был немало удивлен, когда я вдруг напомнила ему о своем существовании.
–Привет! Это Мика, – кратко представилась я и для того чтобы уж наверняка освежить Интарсу память, сходу пояснила, – прошлой весной я купила у тебя одну вещь за двести тысяч долларов.
–Да, Мика, я понял. Привет, как поживаешь? – вот именно за это я старательно избегала формат телефонного разговора в обсуждении стратегических вопросов – что может быть проще, чем спрятать за бесстрастным тоном свои истинные чувства, если твоего лица всё равно не видно? Интуиция меня не обманула – голыми руками Интарса не возьмешь, но где наша не пропадала?