Любви все роботы покорны (сборник)
Шрифт:
И все так же беззвучно смеялись лисы.
Прошипев ругательство сквозь стиснутые зубы, князь повернулся и пошел в правильном направлении, неотрывно глядя на лес.
На этот раз, кажется, получилось.
И вот уже он на опушке. Вот две ближайшие к нему лисы, и свободное пространство в десяток локтей между ними.
Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, Мечислав сделал очередной шаг. И тут же сидящая от него по левую руку лиса совершенно неуловимым для глаза движением перетекла вправо, оказавшись точно на пути человека. Казалось, что круглые желтые глаза зверя находятся на одном уровне с глазами
И в этих глазах написан… приговор?
Мечислав не поверил. Не останавливаясь, начал забирать еще правее. Теперь уже правая лиса переместилась поближе к товарке. И настолько «поближе», что протиснуться между ними, не рискуя задеть, можно было попытаться только боком.
Еще несколько попыток, закончившихся тем же, окончательно уверили князя: его не собираются впускать в лес.
– Я должен поговорить с ней! Должен, слышите?! – воскликнул он в отчаянии.
Никакой реакции со стороны хранителей леса не последовало.
– Ванда! Ванда, скажи им! Ведь ты же слышишь меня, я знаю! Чувствую! Ответь! Ванда! Вандааа!!!
Когда эхо перестало шептать последнее отчаянное «…ааа…», Мечислав круто развернулся и пошел прочь. Стучащая в ушах кровь не позволяла ему расслышать в голосе ветра, шевелящего листву ольх и берез, протяжный, наполненный бесконечной болью стон…
Два дня бешеной скачки. Конь, исходящий кровавой пеной. Деревья и кусты, мох и травы, сливающиеся перед глазами в безумном танце.
Он почти не спал. Почти не ел. Голова была звенящей и пустой, точно бронзовый котел.
«Ван-да! Ван-да! Ван-да!» – отбивали ритм копыта измученного скакуна.
«Ван-да! Ван-да! Ван-да!» – вторило им сердце.
Мечиславу повезло. На расстоянии дневного перехода от границ Лапекрасташа он почуял запах дыма. Потом услышал ржание коней, на которое его измученный до предела жеребец ответил жалобным, почти человеческим стоном, и неразборчивую речь.
«Успел…» – прошептал князь, без сил сползая на землю и держась за луку седла, чтобы не упасть – затекшие ноги отказывались держать тело, сводимые жестокой судорогой мышцы нещадно ныли. Час или около того он без сил пролежал на траве, чувствуя, как земля, признавшая своего господина, вливает в его тело новые силы.
Но это было только начало.
Несколько раз его чуть было не обнаружили. Но то ли родная земля все еще хранила правителя Лапекрасташа, то ли воины Владислава Волчьего, отряженные в сопровождение его наследнице, были чересчур беспечны и самоуверенны. А может, князю просто повезло.
Откинув полог шатра, Мечислав проскользнул внутрь.
Первое, что он увидел, – водопад блестящих, словно смазанных маслом, иссиня-черных волос. И тонкую, но сильную руку, украшенную гроздью золотых и серебряных браслетов, ласкающих это великолепие резным костяным гребнем.
Несколько ударов сердца князь стоял, не зная, что сказать. Один-единственный вскрик напуганной неожиданным явлением чужака девушки, и сюда ворвется охрана. И объяснить воинам Вилклаукаша, что он не желал ничего дурного, можно не успеть.
– Что тебе нужно?
Бархатистый грудной голос, в котором не было и тени удивления или страха, прозвучал настолько неожиданно, что князь едва не подпрыгнул.
– Твой запах, – пояснила Вия, не прерывая своего занятия и даже
Князь облизнул пересохшие губы:
– Здравствуй, Вия. Я Мечислав, сын Анджея, князь Лапекрасташа.
– Вот как? – наследница Земли Волков говорила так, словно ожидала его появления. Отложив в сторону гребень, она принялась заплетать косу и наконец повернулась лицом к гостю.
Мечислав не сумел сдержать улыбки. Весь ее горделивый вид, волна волос цвета воронова крыла, глубокий голос… все подготавливало жениха к тому, что он увидит гордую красавицу с орлиным профилем и сапфировым взором. Такую Мечислав никогда не смог бы назвать женой. Но перед ним сидела не Царица волков, а обычная девушка с большими, чуть раскосыми зелеными глазами и коротким носиком, на котором князь заметил пару бледных веснушек. Улыбнулся вновь, догадавшись, что гордая наследница Вилклаукаша сводила коричневые капельки солнца с лица соком петрушки. Ванда тоже никогда не любила свои веснушки, и Мечиславу долго пришлось убеждать ее в том, что во всех известных ему землях он не видел золота чище. Возможно, ему удастся уговорить Вию не прятать своего золота, и они научатся жить, как добрые супруги.
Да, он пришел в шатер, чтобы сказать, что не сумеет дать той любви, которой достойна молодая волчица. Любви, которой достойна любая женщина. Но если ей достаточно будет уважения и почтения со стороны мужа – он готов назвать ее владычицей Лапекрасташа.
– Прости, юная Вия, что я пробрался к тебе в шатер как вор, но покуда не могу входить как господин. Я пришел, чтобы поговорить с тобой, как с будущей княгиней Лапекрасташа, пришел с открытым умом и сердцем.
– О? Что ж, я не против. Муж должен делиться со своей женой всем. Ты начинаешь мне нравиться, князь. Хотя поначалу я собиралась тебя убить.
Вия положила себе на колени кинжал, который до того искусно прятала в складках платья. Мечислав присел рядом с ней и заговорил. Сперва медленно, тщательно выбирая слова, а потом все скорее и жарче, так что зеленые глаза Вии распахнулись, а губы сжались. Он говорил о Ванде и видел перед собой золотые косы своей Лаппэ, ее нежные губы, хищные ноздри и глубокие серые глаза…
– Я поняла тебя, князь, – наконец выдохнула Вия, задрав подбородок. – Благодарна тебе за прямоту. А еще за то, что даешь мне право выбрать свой жребий.
– Что же ты выбираешь, Вия, дочь Владислава?
Девушка поднялась, и Мечислав последовал за нею.
– Мне нужно время, князь лис, – едва слышно проговорила Вия. – Уходи. Мой ответ ты получишь от отца.
Мечислав вышел. Не успел он опустить полог шатра, как его окружили воины Владислава, подвели лошадь. Он вскочил в седло и рванул прочь, не оглядываясь на то, как спешно снимается невестин лагерь.
Отбить этот удар получилось с великим трудом.
Отбить этот. Нанести в ответ собственный, пользуясь тем, что воин Владислава на миг потерял равновесие. С усилием высвободить клинок из еще живого миг назад тела. Равнодушно, точно застрявший в колоде для рубки дров топор.