Лючия, Лючия
Шрифт:
Все только и думают, что о свадьбах. Светские красотки называют июнь «месяцем умопомрачения»; а Делмарр прозвал его «сезоном сумасшедших невест», потому что в июне у нас всегда целая гора заказов от невест и их нетерпеливых мамочек Мы работаем с утра до ночи, чтобы сшить такое платье, которое понравится и невесте, и ее матери, и жениху, и даже цветочнице, которая поставляет цветы на свадьбу. Большинство невест делают последнюю примерку всего дней за десять до свадьбы, поэтому наш рабочий график – сущая лихорадка.
Делмарр заказал множество рулонов воздушной вуали пастельных тонов: розовой, голубой, мятно-зеленой, желтой. К концу июня мы израсходовали ее до последнего сантиметра.
– Еще одна свадьба. Розовая вуаль.
Делмарр, конечно, превосходный модельер, но его способности продавца не идут с этим ни в какое сравнение.
Благодаря наплыву клиентов до нас долетают и кое-какие слухи. Рут делала примерку для одной невесты из светского общества и случайно услышала, как та обсуждала со своей подружкой недавнюю помолвку Аманды Паркер с одним юристом из крупнейшей адвокатской фирмы города. Рут тут же пересказала эту историю мне. Я очень обрадовалась, потому что не хочу, чтобы Джон опять начал с ней встречаться и расстроил наш роман.
Всего лишь пятьдесят кварталов отделяют мою жизнь в Гринвиче от великолепия Верхнего Ист-Сайда, но мне кажется, что это два разных мира. В центре есть лоск и события, где нет места дочерям эмигрантов первой волны, и нам всем это прекрасно известно. Как итальянке мне рады в роскошных частных клубах только при условии, что я иду под руку с одним из его членов. Рут – еврейка, поэтому она вообще не вхожа в это общество. Отец Элен Ганнон был участковым полицейским в Бруклине, поэтому она тоже не вписывается в это общество. А бедняжка Виолетта – дочь вдовы, получающей пособие, поэтому у нее никогда не было возможности познакомиться с нужным человеком, чтобы изменить свою жизнь. Да мне бы и не хотелось дружить с теми светскими девушками, чьи платья я шью. У моих подруг такие характеры, которые получаются, когда приходится добиваться в этой жизни всего самостоятельно.
На столе для кройки Элен отмеривает три метра швейцарки в белую крапинку. Я встаю, чтобы помочь ей закрепить ткань.
– Все, не могу больше молчать, – необычно бодро говорит она. – Девочки, у меня новости. Скоро появится маленький Ганнон.
Мы обступаем ее и начинаем поздравлять.
– Ничего, если я тоже вам кое-что расскажу? – кротко спрашивает Виолетта. – Мне просто не хочется отнимать у Элен ее радость.
– Ты не отнимешь, – уверяет Элен. – Выкладывай. У меня впереди еще девять месяцев, успею нарадоваться.
– Я счастлива сообщить вам, что я встречаюсь с офицером полиции Дэниелом Кэссиди. Мы познакомилась, когда меня попросили выступить в качестве очевидца одного происшествия на станции метро «Пятьдесят девятая улица». Мы встречаемся уже в третий раз. Кажется, я ему нравлюсь.
– Ты влюбилась? – спрашиваю я.
– Надеюсь, – вздыхая, говорит Виолетта. Потом радостно улыбается. – Скажем так, я теперь отношусь к жизни как пресвитерианка [39] , хотя меня воспитывали как католичку.
39
Пресвитерианцы отвергают епископат и признают только сан пресвитера, избираемого народом.
– Дай-ка угадаю, наверное, твой полицейский – пресвитерианин, – возвращаясь к работе, усмехается Рут.
– Да, но совсем не из-за него я открыла для себя новые религиозные идеи, – объясняет Виолетта. – Вместо того чтобы верить в петлю греховности,
– Ты шутишь, да? – поражается Рут. – Мне нужно выпить.
– В этом месте можно пить только Хильде Крамер Ужасной, – потягивается Элен. – Мне как-то пришлось починять отделку на ее жакете, и странной, скажу я вам, она пользуется парфюмерией – запах, как у джина. А было-то всего три часа дня.
– Вот поэтому она так и не вышла замуж, – собирая обрезки ткани со своего рабочего стола и выкидывая их в корзину, говорит Рут. – Она слишком для этого занята, потому что любит потравить байки со своим ухажером «Томом Коллинзом» [40] .
40
Коктейль из джина (или вермута) с лимоном (или лаймом) и сахаром, разбавляемый содовой водой.
– Эй, она ведь такая же, как мы – деловая женщина, – говорю я, пытаясь защитить эту старую, но отважную даму, которая приложила немало усилий, чтобы добиться успеха. – Что плохого в том, что ты руководитель и карьера для тебя – все. Если бы не она, мы бы с вами не работали в «Б. Олтман».
Виолетта подрезает концы оберточной бумаги, из которой мы делаем выкройку.
– Будет тебе. Ты вряд ли закончишь свою жизнь, как Хильда. У тебя же поклонников больше, чем пуговиц на всей твоей одежде. Кстати, твой папа смягчился насчет Джона? Он поедет с вами в Италию?
Виолетта прикалывает выкройку к ткани. Элен протягивает ей ножницы, и Виолетта начинает резать материал.
– Ты же знаешь, папа не позволит взять с собой мужчину в поездку с ночевкой, если, конечно, он не муж.
– Не беспокойся, – утешает Элен. – Дай ему время. Когда ты выйдешь замуж, твой отец изменит мнение.
– Но сначала он хочет испытать на прочность ваши чувства, – говорит Рут. – Это просто часть превосходного плана Папы Сартори. Он намерен увезти тебя подальше от страны и от Джона, этакое искушение Европой.
Рут протягивает мне целый ворох эскизов, чтобы я убрала их на место. Я смеюсь над ее размышлениями, хотя на самом деле мне совсем не смешно. Хотя папа и стал относиться к Джону радушнее, он все равно остается холоден с ним, что бы Джон ни сделал, как бы я ни уговаривала папу. Но я упряма ничуть не меньше отца. За месяц в Италии я попытаюсь переубедить его. Когда он поймет, что я люблю Джона в разлуке даже больше, он не сможет не принять его.
Я сажусь за свой рабочий стол и начинаю разбирать наброски Делмарра. Некоторые из этих платьев мы сделаем к осени; остальные никогда не будут исполнены в ткани и останутся в архиве. Просматривая работы, я понимаю, какие из них появятся на свет. Делмарр избавился от силуэтов Диора – платье с корсетом и пышной юбкой, – ему на смену придут другие: женственные прямые платья из тканей, за которыми легко ухаживать. Драпировки, подкладки, пышность остались в прошлом. Время простоты линий. Делмарр предлагает удобную одежду и для деловых женщин, и для домохозяек Внизу он сделал приписки: «простота», «минимум ухода», «простота стирки». Делмарр чувствует, что нужно деловой женщине и домохозяйке, намного лучше, чем мы сами. Люди начинают превыше всего ценить время. Время – вот роскошь, и Делмарр это прекрасно понимает.