Лючия, Лючия
Шрифт:
Я в цокольном этаже, завела последнюю стирку перед отъездом в Калифорнию. Не могу поверить, что меня так растрогали эти старенькие приспособления: стиральная машина, гладильная доска, сушилка. Я столько лет была прачкой семьи Сартори, что не могу относиться к этим вещам иначе. Я слышу непонятный глухой звук. Сначала мне кажется, что это что-то стукнуло в машине, но потом понимаю, что звук шел из комнаты.
Со всех ног я несусь туда. Больше всего я боюсь, что это упал малыш, но Антонио мирно спит в своем манежике. Я поднимаюсь по лестнице, забегаю
– Прошу тебя, не забирай ее.
И вот все мы снова собрались в больнице Святого Винсента и ждем, что нам скажет доктор. Когда папа заболел, братья хоть и переживали, но надеялись на лучшее и крепились. Но сейчас все намного хуже. Это наша мамочка, и мне кажется, что ни я, ни мои братья не представляем себе, как жить без нее.
Спустя какое-то время к нам выходит доктор.
– Что с ней? – спрашивает его Роберто.
– У нее случился приступ. Сначала мы решили, что это инсульт, но больше похоже на предынсультное состояние. Нам потребуется еще некоторое время, чтобы разобраться, что же на самом деле с ней случилось, но, к счастью, мы можем прописать ей лекарства, чтобы подобного не повторилось.
Братья такие тихие и сбитые с толку, как и я. Как наша мама сама говорит, она еще такая молодая.
– Это очень серьезно, доктор? – спрашиваю я.
– Сутки мы будем наблюдать за ней. Рефлексы в порядке, а это уже хороший знак. Прошу прощения, но вам придется подождать.
Анджело держится изо всех сил, чтобы не расплакаться. Я собираю в кружок всех своих братьев, и так же, как делала мама, когда папа заболел, заверяю их:
– Давайте будем все вместе ждать, что покажут результаты обследования. А уже потом будем принимать какое-то решение.
Братья проводят в больнице почти весь день, пока я не отправляю их домой. Сама я остаюсь рядом с мамой. Время от времени я сажусь на ее кровать и нежно обтираю влажным полотенцем ее лицо. Когда я плачу, я пытаюсь не издавать ни звука, чтобы не разбудить ее.
С утра у меня ноет все тело. Я спала сидя в кресле и вскакивала всякий раз, как мама начинала что-то бормотать или приходила медсестра. Но когда я открываю глаза и вижу, что ее кровать пуста, я впадаю в панику.
– Моя мама, Мария Сартори, где она? Что с ней? Спокойным голосом медсестра говорит:
– Ее увезли на обследование.
– Спасибо, – немного успокаиваюсь я.
Прошу тебя, Боженька, не дай мне потерять мамочку. Я возвращаюсь в палату и жду. Когда приходят братья, доктор собирает нас всех вместе:
– Могу вас обнадежить. Это точно был не инсульт. Пострадало сердце, но урон минимальный. В сущности, у вашей мамы учащенное сердцебиение, но, возможно, это у нее с самого рождения, и именно это послужило причиной непродолжительной остановки сердца. Мозг перестал снабжаться кровью, но, к счастью, вы обнаружили ее почти мгновенно.
Роберто обнимает меня, словно благодаря за это.
– Но ваша мама должна пройти
Доктор уходит, и мы, испытывая большое облегчение, сжимаем друг друга в объятиях. Нам повезло.
К ужину мама уже может разговаривать с нами. Слова она произносит медленно и иногда запинается, чтобы подобрать слово, но она понимает все, о чем говорит. Она голодна, а в нашей семье это всегда считалось признаком выздоровления. Розмари приготовила превосходную еду и принесла в больницу спагетти и зеленый салат.
Роберто настаивает, чтобы я пошла домой. Я долго принимаю горячий душ и чувствую себя просто сказочно, но вся моя одежда уже разложена по чемоданам, поэтому мне приходится распаковывать их, чтобы переодеться. От трельяжа я беру стул и выношу его на балкон, сюда же приношу телефон и устраиваюсь поудобнее, чтобы позвонить:
– Делмарр?
– Как твоя мама? – интересуется он. – Розмари мне звонила.
– С ней почти случился инсульт.
– Боже. Но Розмари сказала, что она в порядке.
– Более-менее. – Я кусаю губы, потому что начинаю плакать: – Я не могу поехать в Калифорнию.
– Ничего, дорогая, я все понимаю. Но ты можешь приехать позже. Элен Роуз никуда не денется. Я все объясню ей и, уверен, она войдет в положение.
– Думаешь?
– Ну конечно. Она человек как-никак, а не ледяная статуя вроде Хильды Ужасной.
– Спасибо. – Я вытираю слезы и делаю глубокий вдох, понимая, что Делмарр всегда придет мне на помощь.
– Не стоит. Позаботься о себе. И о матушке Сартори. Я позвоню тебе, как только доберусь туда, и мы с тобой что-нибудь придумаем.
Я вешаю трубку. Как мило, что Делмарр согласился отсрочить мой приезд. Но мы с ним знаем правду. Мне не суждено перебраться в Калифорнию, я никогда не стану работать у Элен Роуз и не сошью ни одного костюма для кинозвезд. Я остаюсь здесь, в доме номер 45 по Коммерческой улице и буду заботиться о маме столько, сколько потребуется. Когда к ней снова вернутся силы, что, я надеюсь, случится скоро, тогда я подумаю, как мне жить дальше и чего я хочу. Но теперь я прежде всего дочь, которую вырастили мои родители, и семья всегда будет для меня на первом месте. Ни Делмарр, ни Элен Роуз, ни сказочная жизнь в Голливуде не значат для меня столько, сколько моя семья. Я должна найти способ остаться здесь и утешиться, пока буду выполнять свой долг. Проклятье тети Катерины работает. Да, у меня разбитое сердце, но его разбил не мужчина. Я страдаю потому, что наш отдел эксклюзивных заказов закрыт, что качество, стиль и моя работа остались в прошлом.
Глава 12
Лючия и Кит засиделись до позднего вечера. Серебряные послеполуденные дождевые облака развеялись, и теперь кроваво-красный свет залил предзакатное небо. «Я просидела здесь несколько часов подряд, – думает про себя Кит, – но эта история того стоит». Она вся трясется от холода. Очевидно, в этой комнате холоднее потому, что она расположена далеко от отопительного котла. Кит смотрит на норковое пальто тетушки Лю и раздумывает, не будет ли нескромным попросить накинуть его – только чтобы немного согреться.