Люциана. Трилогия
Шрифт:
— Не думаю, что тебе удастся убедить его, что то, что ему предстоит, так уж заманчиво. Он хочет тебя, а не наше темное бессмертие.
— С чего это ты стал таким гуманным? — усмехнулась она уголками губ. — Почему-то о моих чувствах ты не беспокоился. Я тоже не была готова к тому, что ты мне предложишь. Но в отличии от тебя, я не стану лгать ему.
— Ты уже лгала ему. А он похож на отца. — Ричард сделал несколько шагов вперед. — Такой же красивый и горячий. Ларри ведь всегда привлекал тебя своей темной страстью, необузданностью. Я помню, как ты сожалела о его смерти.
—
— Я тоже когда-то убил Люциану.
— Не сравнивай.
— Отчего же. Очень похожие случаи. Мила, я пришел не спорить с тобой. Я пришел предупредить. Твой закон непрочен. Отмени его. Прекрати наказывать нас за то, что мы следуем своей природе.
— Это не обсуждается, Ричард. Не все могут контролировать себя так, как ты. Я знаю, что ты не обращал людей против их воли, но есть другие вампиры, которые любят убийство, живут им. Я не могу позволить безнаказанно убивать. Я запретила только беспочвенное лишение жизни смертного, но обращение людей разрешено в исключительных случаях.
— Это смешно. Неужели я бы стал каждый раз являться к тебе и просить о снисхождении, объяснять причины, приводить доводы?
— Теперь ты можешь делать, что хочешь, Ричард. Просто не стой на моей дороге, и не создавай свое племя кровососов. Я не собираюсь воевать с тобой. Не принуждай меня причинять тебе зло. Почему мы каждый раз возвращаемся к этому разговору?
— Темная королева ночи. — иронично произнес Ричард. — Значит, мое мнение больше не имеет для тебя никакого значения?
— Оставь меня, Ричард. Я слишком устала от твоего влияния. Ты заставляешь меня чувствовать себя слабее, чем я есть. Это неприятно.
— Значит, так. — он горько улыбнулся. — Я стал тебе неприятен. Это очень приятно слышать.
— Ты переворачиваешь мои слова. Мы не можем находиться вместе и нескольких минут, это утопия. — отчаянно произнесла она.
— Видимо, одной любви недостаточно. — его голос был полон печали и сожаления.
— Что ты знаешь о любви, Ричард? — яростно воскликнула Мила. — То, что ты называешь любовью, жалкая смесь гордыни и похоти. Я была для тебя только орудием для получения власти. Ты ведь не собирался сказать мне о проклятии Люцианы всю правду?
— Нет. — спокойно признал он. — Но у меня для этого есть много объяснений.
— Приведи хотя бы одно, не связанное с твоим желанием властвовать. — она выжидающе уставилась на него, сложив руки на груди.
— Я знал, что, когда ты обретешь абсолютную власть, это навсегда встанет между нами.
— А, что изменилось бы, останься я человеком? Разве ты не бросил бы меня через несколько лет, когда мое тело перестало бы привлекать тебя?
— У меня осталось бы воспоминание, не омраченное и светлое, которое я пронес бы через всю жизнь.
— А я, Ричард? — в глазах женщины застыла боль. — Что стало бы со мной? Каково было бы мне стареть в одиночестве, зная, что где-то бродишь ты вечно молодой и прекрасный и даришь другим свое бездушное сердце?
Ответом ей была напряженная тишина.
— Я приняла то, что нам никогда не быть вместе, как неизбежность. Прими и ты. — тихо сказала она.
Силуэт Ричарда начал колебаться, словно
ГЛАВА 4
Впервый звонок будильника застал Джонатана врасплох. Обычно он не дожидался его и вставал гораздо раньше. Ночь выдалась неспокойной. Он видел странные оборванные сны, кошмары, полные призраков и жутких существ с острыми клыками и черными глазницами. Да, и утро не радовало. Тусклый свет освещал комнату серым полумраком. Дождь стучал по крыше унылым тоскливым звоном, отзываясь болезненными спазмами в голове Джонатана.
Душ не принес облегчения. Завтрак, поданный прислугой, так и остался нетронутым. Лиз не спустилась проводить сына, показывая тем самым свое негодование. Что ж, она быстро отойдет и уже вечером станет ласковой и нежной, забыв обо всех обидах. Нужно будет послать ей цветы после обеда. Джон не смотря на уверенность в собственной правоте, чувствовал легкие угрызения совести за свою грубость.
— Мама, уже встала, Сьюзен? — спросил он у немолодой домохозяйки, распоряжающейся всей прислугой в доме. Она была очень дружна с Лиз.
— Да, мистер Грей. Она у себя, жалуется на мигрень.
— Передайте ей мои….
– он засомневался, стоит ли, вообще, что-то передавать. — Мои наилучшие пожелания. — скупо закончил он, вставая. — Такси уже приехало?
— Да, мистер Грэй. — вежливо ответила она.
Кристин удивила Джона тем, что явилась на работу раньше его. Обычно она сильно опаздывала. Одного взгляда на нее хватило понять, что она сильно обижена.
— Доброе утро, Кристина. — сухо приветствовал он, присаживаясь за рабочий стол. — Принеси мне кофе и расписание на сегодня.
Кристин Блэйзи поджала губы и отправилась выполнять поручение.
Кофе показался Джону горьким и невкусным, но он решил не озвучивать свои замечания. Его мысли улетели ко вчерашней знакомой с большими зелеными глазами и чувственным голосом. Милена Мортимер. Он готов был повторять это имя, как заклинание, снова и снова. Его тело напрягалось и начинало ныть от желания, стоило только вспомнить ее необычное лицо и теплые красивые губы, шелковистые черные, как ночь, волосы и стройное миниатюрное тело, гордый глубокий взгляд, невероятную грацию и интонацию колдовского голоса. Она свела его с ума, укутав себя покрывалом загадочности и неуловимости. Не думать о ней он не мог. Кофе пролилось на стол, и Джонатан раздраженно выругался.
— Где ты витаешь, Джонни? — покачала головой Кристина, со вздохом принявшаяся протирать стол. Ее внимательный взгляд словно приклеился его лицу. — Ты как-то странно выглядишь. Где твои очки?
Джон какое-то время недоуменно смотрел на нее.
— Черт, я их забыл. И даже не заметил. — он рассмеялся. — Кристин, я вроде оставлял где-то запасные.
— Конечно, сейчас принесу. — кивнула девушка.
Джон улыбнулся про себя. Как он смог забыть очки! Он ведь без них, все равно, что без носок. Что ж, у него теперь два повода снова встретить свою прекрасную незнакомку. Первый, машина, а второй, очки.