Люди Богов Ведают
Шрифт:
Вовчик, на правах "своего мужчины" в доме, с шумом открыл шампанское, разлил по бокалам и попросил внимания.
– Натали! Желаю тебе, как минимум, лет пятьдесят оставаться такой же красивой, милой и веселой! За тебя!
Все чокнулись и выпили, скромно пробуя выставленные на столе блюда.
– Не стесняйтесь, кушайте, - произнесла с набитым ртом хозяйка, - гарантирую, вам понравится.
И действительно, попробовав, ребята, уже не стесняясь, накладывали себе в тарелки салаты, не забывая, в первую очередь, сидящих рядом "дам". Алексей ухаживал за Женей, а она только каждый раз тихо восклицала:
– Ой-ой! Хватит! Мне не много!
Вторым поднялся Сергей. Женя только сейчас услышала его голос: немного хрипловатый,
Первый голод был утолен, первые градусы начали действовать, хотя заметно было лишь по девушкам, и Вовчик стал вытаскивать всех танцевать. Из магнитофона Алла Пугачева пела: "Держи, меня соломинка, держи..." Вера с Наташей, подпевая ей, танцевали посередине, а Владимир с Сергеем хлопали им в такт мелодии и не слишком энергично пританцовывали по бокам. Женя сначала отнекалась на "приказ" Владимира: "Танцуют все!" Но когда Алексей протянул ей руку, пригласил галантно на танец, она не отказалась. Танцевать она умела, не раз "репетировала" дома перед зеркалом, пока матери не было. А сейчас, хоть еще слегка стеснялась, но утренний настрой уже вернулся к ней, и она принялась от души изображать в танце смысл песни, тонко чувствуя и перенося движениями каждый нюанс мелодии. Они танцевали друг против друга, в стороне. Женя изредка вскидывала глаза на Алексея, в которых читалось все, что происходит у нее в душе, а он смотрел на нее слегка удивленно и улыбался, изредка прикасаясь к ней, от чего по телу Жени пробегала горячая волна какой-то неведомой еще ей истомы...
Песня закончилась. Все потянулись к столу.
– Что-то я проголодалась, - сказала Наташа и обратилась к Жене.
– Может, пора горячее подавать?
Женька с готовностью бросилась на кухню. Никто из девушек за ней не последовал, они отправились со своими молодыми людьми на балкон курить. Алексей внимательно посмотрел им вслед, покачал головой, встал и отправился за Женей на кухню.
А она уже разворачивала фольгу с мясом и раскладывала куски на тарелке, слегка присыпая заранее нарезанной петрушкой.
– Женечка, Вам помочь?
– Ну что Вы... я сама справлюсь. Я быстро.
– Тогда, может, помочь отнести?
– Хорошо. Сейчас я картошку выложу, и мы понесем на стол.
Она быстренько переложила картошку на середину большого блюда, где по краю уже лежало мясо, слегка подправила ложкой, машинально облизала палец, случайно коснувшийся мяса, оценивающе посмотрела.
– Берите. Понесли.
Сама забежала вперед, открывая перед Алексеем дверь кухни и далее к столу. Когда Алексей подошел, она уже освободила середину стола, сдвинув потеснее тарелки с другими блюдами, решительно взяла из рук Алексея тарелку с горячим и сама поставила на место. Еще раз оценивающе оглядела весь стол. Алексей все это время со сдерживаемой улыбкой наблюдал за ней.
– Ну, вот, все готово. А где все?
– спросила Женя.
– Курят на балконе, - и так как из магнитофона звучала уже медленная мелодия, Алексей предложил:
– Потанцуем?
Женя коротко взглянула на него и, молча, кивнула.
Он обнимал ее в танце нежно, бережно, может быть, излишне близко прижал к себе и не сводил с нее глаз. А она опять почувствовала завораживающее томление по всему телу, и руки, лежащие на его плечах, задрожали. Ей хотелось поднять на него глаза, но его лицо было так близко, что даже волосы на левом виске слегка поднимались от его дыхания, поэтому, подними она голову, она столкнулась бы с его губами. И она не знала, как быть: хотелось, и посмотреть на него, чтоб он по глазам понял, как ей хорошо с ним, и хотелось прижаться щекой к его груди, чтоб прекратилась уже эта все расходившаяся сильней и сильней дрожь, которая мелко сотрясала
– Ты чего дрожишь? Тебе холодно? Или неудобно?
– Не знаю...
– пожала плечами Женя и, наконец, подняла к нему лицо.
Сколько он увидел в ее глазах света, нежности, доверия и ожидания!.. Ему захотелось сильнее прижать ее к себе и поцеловать..., но в гостиную уже возвращались их друзья. Сергей сразу потащил Наташу танцевать, а Вовчик с Верой направились к столу. Только Сергей обнял Наташу, как музыка закончилась. Они дуэтом протянули:
– Ну-у-у...
Но Владимир уже звал всех за стол:
– Итак, чья очередь говорить тост?
Женя поднялась и, со смущением улыбнувшись, спросила:
– Можно мне?
– Валяй!
– Обычно, когда поздравляют именинников, третий тост произносят за родителей. Я хочу поднять этот бокал за Наташину маму. Ты, извини Наташа, я твоего папу не знаю, потому скажу лишь о маме.
– Ничего. Говори, - разрешила суховато Наташа.
– У тебя замечательная мама: добрая, ласковая, понимающая... Очень жаль, что это случилось накануне твоего дня рождения, и ее здесь нет. Я от всей души желаю ей поскорее поправиться! Давайте выпьем за ее здоровье!
– А что с ней случилось?
– спросил у нее шепотом Алексей, когда она села рядом.
– Месяц назад на их такси наехал грузовик. Водитель умер сразу, Валентина Александровна получила перелом левой ноги и левой руки, а другая женщина перелом позвоночника. Очень страшно!
– с круглыми от ужаса глазами шептала Алексею Женя.
– Но, слава Богу, врачи говорят, что кости у тети Вали срастаются правильно и все будет в порядке.
Ее губы почти прикасались к его уху, и не успела она отодвинуться от него, как он быстро повернулся и легонько поцеловал. Женя от неожиданности отшатнулась и покраснела. Хорошо, что никто за столом не заметил, иначе она провалилась бы от стыда "сквозь землю". Но в голове мелькнула мысль: "А приятно..." Она улыбнулась ей и смело посмотрела на Алексея. Он тоже улыбался, и в его глазах вспыхнули хитренькие искорки "заговорщика".
От мяса все были в восторге! Не жалели похвал "поварихе", а она смущенно и благодарно улыбалась всем.
В это время в прихожей раздался звонок. Наташа побежала открывать. Через некоторое время вошли мужчина лет сорока-сорока пяти и рослая крепкая со спортивной фигурой девушка.
– Познакомьтесь - это мой папа, Геннадий Петрович, и...
– Наташа замялась, - Оля...
– Моя приемная дочь, - добавил Наташин отец.
Их посадили за столом, сразу налили отцу водки, Оле - шампанского, Наташа накладывала в тарелку отца мясо, салаты, а Сергей "ухаживал" за Ольгой, она оказалась рядом с ним. Геннадий Петрович произнес тост, все выпили. Владимир с Сергеем тоже перешли на водку, но Алексей отказался и пил по-прежнему шампанское, благо они принесли его еще три бутылки. За столом стало шумно, Геннадий Петрович разговаривал громко, по-хозяйски, они о чем-то заспорили с Владимиром. А Алексей снова пригласил Женю танцевать. И хотя мелодия звучала медленная, но Жене захотелось в сольном танце показать все, что происходит в ее душе под эту мелодию. Алексей лишь придерживал ее за талию и иногда кружил, угадывая ее желание, и смотрел на нее восхищенным взглядом.
Когда танец закончился, снова зазвучала ритмичная музыка, танцевать вышли Сергей с Наташей, Ольгой и Верой, за столом остались лишь Владимир с Геннадием Петровичем, которые все никак не могли прийти к единому мнению в вопросе их спора, Алексей тихо предложил Жене:
– Давай сбежим?
– Давай.
Они незаметно вышли в прихожую. Алексей помог одеть Жене пальто, и только тут она спохватилась:
– Ой, а убрать потом?
– Обойдутся, хватит тебя эксплуатировать.
– Ладно, - согласилась она, с приятным чувством сознавая, что он о ней заботится.