Люди Богов Ведают
Шрифт:
Они вышли за дверь и тихо прикрыли ее.
___________________
"Вот уже и Москва. Сколько там осталось? Еще пол часа, но все уже наготове. Так. Накрасилась вроде нормально. Хоть и лежа на второй полке, но ничего. Очень уж "поражать своей красотой" и не надо. Я такая - какая я есть!
Боги мои! Помогите, не оставьте меня без вашего внимания! Я знаю, что это вы помогли мне его найти! Вы помогли ему устроить эту встречу! Вы не дали мне погибнуть! Только моя Вера в вас спасала меня и вела по жизни! Да, ошибалась, но "не совершают ошибок только те, кто не помышляет о совершении каких-либо деяний добрых и не приложат руки своей к созиданию
Что? Уже к вокзалу подъезжаем? Ну, пусть все выйдут, вон они как спешат. А я пока оденусь, возьму сумку..."
______________________
По ступенькам они спускались быстро, но без спешки. Алексей крепко держал Женю за руку и вел за собой. Перед дверью подъезда он остановился, обернулся, обнял ее и крепко прижал к себе, затем поднял ее лицо за подбородок, так как она опять задрожала и уткнулась в его грудь, и поцеловал в губы нежным и долгим поцелуем. У Женьки перехватило дыхание, закружилась голова, по телу разливалась теплая волна неги, но сердце опять готово было выпрыгнуть из груди...
Когда поцелуй закончился, он продолжал держать ее в своих объятиях и долго смотрел в лицо, пока ее глаза не открылись и не обрели способность видеть, а голова освободилась от розового тумана. Тогда он спросил:
– Куда пойдем?
Она, молча, пожала плечами и улыбнулась.
– Тогда идем гулять в сквер.
Алексей обнял Женю за плечи, и они медленно направились в сторону сквера.
Ноябрьский день короткий, темнеет рано. На улицах уже зажглись фонари, прохожие, не смотря на воскресенье, попадались редко. Женька подмышкой у Алексея выглядела маленьким котенком, пригревшимся за пазухой у сердобольного вновь приобретенного хозяина. Она и чувствовала себя так же: ей было уютно с ним, спокойно, безопасно, она верила, что он защитит ее от всех бед и невзгод. А когда они дошли до сквера, в душе у нее снова поднялась волна восторга, не смотря на то, что солнца давно не было, над головой светили звезды, а неоновые фонари горели лишь вдоль главной аллеи сквера. Она выпорхнула у него из подмышки и вприпрыжку закружилась перед ним, заливаясь веселым смехом.
– Ты чего все смеешься?
– спросил Алексей, улыбаясь и пытаясь поймать ее, а она все увертывалась. Наконец, он схватил ее в охапку, прижал к себе. Она уже не прятала лицо, а смотрела на него сияющими от счастья глазами.
– Не знаю. На душе так радостно! Хочется прыгать и кричать! А еще я хочу летать, - заговорщицким шепотом сообщила она ему, потянувшись к уху, но не дотянулась - ее губы встретились с его губами...
И все же "вернувшись" после поцелуя, она вновь радостно заговорила и потянула его за рукав вглубь темной аллеи:
– Пойдем летать, пойдем! Я тебя научу. Так здорово!
Она подвела его к одинокой скамейке на краю сквера, где было совсем темно,
– Взбирайся и становись за мной. Держись за меня.
– Он крепко обхватил ее за талию.
– Смотри в небо, выбери звезду, давай вот эту - одинокую, голубую звездочку возле Кассиопеи. Видишь? Смотри на нее, не отрываясь. Поле-те-ли-и-и!!!...
Женя подняла руки к звездам и подалась вперед, потянув за собой Алексея. Но он держал ее крепко и тоже смотрел на выбранную ею звезду.
И вдруг... ему показалось, что звезда устремилась к нему навстречу, она не увеличивалась, но остальные звезды стали обступать их со всех сторон, и на миг показалось, что они летят в открытом космосе. Его душа испытала такой же восторг, какой был у Женьки! Они невольно подались вместе вперед... и свалились со скамейки. Хорошо, что земля еще была не мерзлая, сухая и покрытая ворохом листьев, которые сносили сюда со всего сквера.
Они барахтались в куче сухих листьев, смеялись и целовались, и снова смеялись, и снова целовались. Наконец, Алексей подумал, что Женя может замерзнуть, ведь не лето уже! Он поднялся, поднял ее, отряхнул, снова прижал к себе и поцеловал. А она уже сама отвечала ему на поцелуи, еще робко, но со сдержанной страстью.
И все же начало подмораживать, Алексей взял руки Женьки в свои: они были ледяными.
– Ты замерзла?
– Не-а. Мне с тобой совсем не холодно. А внутри пылает такой пожар, что от твоих поцелуев даже жарко.
– А от чего же руки такие холодные?
– А!
– она махнула рукой.
– Они у меня всегда холодные. Говорят, у кого руки холодные, у того сердце горячее.
– Это я вижу.
– Правда? А как?
– Ты такой непосредственный ребенок, что я вижу тебя насквозь.
Женька сначала хотела обидеться на "ребенка", все же уже совершеннолетняя, но не обиделась, а даже наоборот, стало приятно, и захотелось спрятаться в его объятиях, что она и сделала, прижавшись к нему со всем доверием, на какое только была способна. А Алексея при этом обдало такой волной нежности к ней, что даже перехватило дыхание. "Милый воробушек! Как же ты открыта и беззащитна! Никому не дам тебя в обиду! И просто не отдам никому! Я готов всю жизнь носить тебя на руках!" И, в подтверждение своих мыслей, он поднял Женьку на руки и закружил. Сначала у нее в сердце кольнула иголочка страха, так неожиданно она взлетела вверх, она крепко обхватила его за шею, но когда он закружил ее, она раскинула руки и вся отдалась новому чувству, в котором смешались и восторг, и полет, и блаженство, и покой... А он снова прижал ее к себе, поставил на ноги, взял крепко за руку и повел за собой...
____________________
Она шла по вагону, глядя под ноги и стараясь не задевать за полки дорожной сумкой. Первое, что она увидела, был букет крупных розово-желтых роз в руках у стоящего на ее пути в проходе вагона мужчины. Она подняла голову... Перед ней стоял ОН! В глазах стояла какая-то растерянность, нетерпение и робость.
– Ну, здравствуйте, сударыня!
Он взял сумку, вручил розы, как-то неуклюже обнял ее и чмокнул в щеку. Затем направился к выходу из вагона, на перроне подставил локоть.
– Держитесь. А то потеряетесь в толпе. Я смотрю, Вы тоже без головного убора, как бы не заболели, надо поскорее уйти из-под снега.
– Он говорил, не поворачивая головы, вроде к ней обращался, а может, и нет.
– Я пока целый час ждал поезда на перроне, продрог.
– А зачем было на перроне торчать? Мы приехали вовремя. Услышал бы объявление о прибытии, увидел бы приближающийся поезд и выходил бы на перрон, - сказала она, не сводя глаз с левой стороны его лица, потому что только ее она и могла видеть.