Люди долга и отваги. Книга вторая
Шрифт:
Вадим кинулся к окну, успел увидеть только спину стремительно бежавшего к вокзалу отца. В предрассветных сумерках над городом зловеще расползалось пламя пожаров. Дом вздрагивал от разрывов, как будто был картонным. Тонко звенела посуда на полках, задернутых занавеской. Мать металась, собирая узел. Плакала ничего не понимавшая двухлетняя сестренка. Больной дедушка Фрол пытался подняться с кровати и снова обессиленно падал на подушки…
Столько десятилетий минуло с тех пор, а кошмарные минуты и поныне встают перед глазами Вадима…
Они влились в густую молчаливую толпу
Люди с детьми, задыхаясь, везли на велосипедах, скрипучих тележках собранные наспех пожитки. Мать одной рукой поддерживала деда, другой прижимала к себе дочку. Вадим нес узел с самым необходимым. Поначалу он показался ему совсем легким, но с каждым шагом груз все больнее врезался в плечо, мешая поспевать за матерью.
После приема лекарства дедушка немного ожил, но не успели они выбраться за город, как он обессиленно опустился на землю.
— Иди, Панюшка, спасай детей! А мне все равно помирать! Не мешкайте со мной, идите…
Мать вывела деда на обочину, сделала ему укол и снова потянула за собой.
Напиравшие сзади толкали, обгоняя их. Слышалось тяжелое дыхание захваченных бедой людей.
Внезапно над толпой возник истошный крик. В свисте пронесшегося над самой дорогой самолета с паучьей свастикой рассыпался дробный стук пулеметных очередей. Все кинулись врассыпную. Мать толчком опрокинула в пыль Вадима и прикрыла его и Томиллу собой. Рядом тяжело опустился дедушка Фрол.
Самолет, завывая, снова и снова заходил над беженцами, поливая их свинцом. Когда наконец гул его затих в стороне Кобрина, тракт и его обочины были устланы убитыми и ранеными.
Мать вместе с Вадимом тщетно пытались поднять дедушку. Ему было совсем плохо. Выбившись из сил, мать в отчаянии опустилась на траву и вдруг уставилась на дорогу. Вадим повернулся и тоже остолбенел. Они не верили своим глазам: беженцы возвращались. Выяснилось, что впереди дорога была уже перерезана вражескими мотоциклистами…
Домой они добрались только к вечеру. В городе вовсю хозяйничали фашисты. В их квартире все было перевернуто.
Канонада к ночи стала стихать. Только в стороне крепости и вокзала грохот боя не затихал, рождая тревожную надежду…
Потянулись страшные, беспросветные дни. Фашисты устанавливали «новый порядок», за малейшее нарушение которого следовала смертная кара без суда и следствия. Появление на улице после наступления сумерек влекло расстрел на месте. Появились полицаи, изо всех сил старавшиеся выслужиться перед хозяевами. Начались облавы, аресты, грабежи.
Железное кольцо вокруг вокзала фашисты не разжимали. Но там по-прежнему по ночам гремели выстрелы. Пробраться туда сквозь вражеские заслоны даже Вадиму, знавшему все ходы и выходы, никак не удавалось.
Что происходило на станции Брест-Центральный, Вадиму удалось узнать лишь много лет спустя после войны. Не сразу открылись страницы беспримерного подвига бессмертного гарнизона этого железнодорожного узла, сумевшего больше чем на полсуток перекрыть фашистской армаде путь по стальным магистралям в глубь страны и буквально с первых же минут войны сорвать заранее расписанный в штабе главного командования германских сухопутных сил план молниеносного наступления по железной дороге. Из боевого донесения «О взятии Брест-Литовска» командующего 4-й армией гитлеровцев стало известно, что в 18.30 22 июня они еще не были уверены в возможности передвижения поездов.
Действительно, Брест оказался на пути наиболее сильной группировки противника — группы армий «Центр». Немецко-фашистское командование придавало особое значение быстрому захвату железнодорожного узла, чтобы развивать наступление дальше.
Сразу же после начала военных действий в районе железнодорожного моста через Западный Буг был высажен вражеский десант. В помощь ему были приданы части 10-й и 12-й рот так называемого «800-го учебно-строительного полка «Бранденбург», сформированного из молодчиков Канариса, переодетых в форму красноармейцев, пограничников, таможенников, железнодорожников. Им предстояло расчищать пути для продвижения войск, захватывать железнодорожные станции и мосты, совершать диверсии на важнейших объектах. Вслед за первым молниеносным скачком фашистской армии предусматривался второй, нацеленный в глубь советской территории.
Для выполнения этого плана гитлеровское командование не жалело сил.
«На рассвете мы заметили, — свидетельствует Герой Советского Союза М. И. Мясников, — приближающийся к пограничному железнодорожному мосту бронепоезд. Не успел я сообщить об этом на заставу, как бронепоезд открыл огонь по крепости и вокзалу. Одновременно начались обстрел и бомбежка».
Однако организованная круговая оборона железнодорожного узла Брест-Центральный против неизмеримо превосходящего в живой силе и технике противника сорвала замысел фашистского командования.
Фашисты, столкнувшиеся здесь с упорным сопротивлением, были убеждены, что имеют дело с большим воинским формированием. Между тем кадровые военные, оказавшиеся на вокзале на рассвете 22 июня, представляли лишь треть его защитников. Подавляющее большинство среди них составляли железнодорожники, связисты, бойцы военизированной охраны. Ядро гарнизона составили 68 сотрудников линейного отделения милиции на станции Брест-Центральный. Почти половина защитников были комсомольцами в возрасте до 22 лет. В основном участники обороны, насмерть стоявшие за свою социалистическую Родину, были представителями местного населения.
Организатором этой обороны стал коммунист ленинского призыва, награжденный еще в тридцатые годы именным оружием за бесстрашие и находчивость в борьбе с бандитизмом, начальник линейного отделения милиции на станции Брест-Центральный Андрей Яковлевич Воробьев.
Многолетний поиск оставшихся в живых защитников Брестского железнодорожного узла, их воспоминания позволили не только установить имена 118 героев этой героической эпопеи, но и почти полностью воссоздать, как развивались события, когда часы внезапно начали отсчет военного времени.