Люди-феномены (с илл.)
Шрифт:
19 июня 1766 года маркиз устроил еще одну облаву, на которую собралось не менее трех сотен человек. Опять в местных церквах произносились молитвы, и, должно быть, многим из собравшихся на лужайке в тот далекий день казалось, что и эта новая охота обречена, как и все предыдущие, на неудачу. Но облава началась, и лес наполнился криками, звуками рожков и редкими выстрелами охотничьих ружей.
Охотник по имени Жан Шастель находился в лесу недалеко от местечка Сон д’Овер. Время уже перевалило за полдень, загонщики продвигались. Шастель слегка притомился.
Вдруг раздался треск и на лужайку выскочил гигантский волк. Быстро
Рассматривая зверя, охотники убедились, что волк был действительно огромный, хотя весил меньше больших волков, убитых на предыдущих охотах. Мех его имел отчетливый рыжеватый оттенок, а это было особенностью волка, умертвившего столько людей. И наконец, когда животное вскрыли, в его желудке обнаружили фрагменты плечевых костей девочки, погибшей накануне.
Из людоеда сделали чучело и отправили его королю Людовику, чтобы Жан Шастель мог получить вознаграждение. Но к несчастью, чучело под палящим солнцем стало портиться, и король, посмеявшись над Шастелем и его заявлениями, приказал поскорее закопать останки.
Жители сами воздали должное Шастелю: они собрали деньги (довольно значительную сумму) и передали их человеку, избавившему Жеводан от напасти, терзавшей его более двух лет.
За этот период ужасной смертью погибло более 60 человек и много жителей было искалечено или сильно изранено. Зверь, застреленный Шастелем, был людоедом, этого нельзя отрицать, поскольку со смертью волка нападения навсегда прекратились.
Болезнь оборотничества
Популярный английский писатель XVIII века Вальтер Скотт касался ужасов ликантропии в одном из своих малоизвестных трудов «Демонология колдовства», который был опубликован в 1830 году, но на русский язык никогда не переводился.
Он весьма убедительно пишет об оборотнях. Его основная идея заключается в том, что человек способен при помощи колдовства принимать образ волка. Превратившись в этого зверя, он несется, одержимый яростью, разоряя стада, убивая и раня всех встречных.
Однако ученые-скептики не допускают возможности таких физических превращений и утверждают, что ликантропия существует лишь как вызывающая жалость болезнь, выражающаяся в меланхолическом состоянии, прерываемом вспышками безумия, когда подверженный этому недугу совершает разорительные действия.
Уже в наше время один английский врач дал весьма убедительное объяснение «оборотнической болезни», поражавшей Европу, и теперь мы перейдем к его теории.
Доктор Ли Иллис из Хэмпшира представил работу по этому вопросу в Королевское медицинское общество в 1963 году. Эта работа «О порфирии и этиологии оборотней» – основанный на документах и, видимо, неопровержимый аргумент в пользу того, что вспышки ликантропии, наблюдавшиеся в Европе и других частях мира в разные времена, имеют достоверное медицинское обоснование.
Доктор Иллис, предпочитающий термин «вервольф», писал: «Я полагаю, что так называемые вервольфы прошлого, по крайней мере в большинстве случаев, страдали от врожденной порфирии. Доказательство этому лежит в соответствии между симптомами этой редкой болезни и описанием оборотней во множестве дошедших
После разбора примеров из классической истории и легенд, с которыми мы уже имели дело, он добавляет: «Превращение в волка не является прерогативой мужчины. Армянские и абиссинские легенды ясно говорят о женщинах-оборотнях, а судья Боге, несущий ответственность за сожжение шести сотен ведьм и вервольфов в XVI веке, рассказывает историю о жене одного фермера, которая превратилась в волка и напала на соседа».
Иллис обращает внимание также на очень интересный факт: во времена, когда оборотни считались на континенте врагами, в Англии к ним относились как к жертвам помешательства, вызванного «глубокой меланхолией».
Он продолжает: «Это происходило не вследствие каких-то обдуманных причин и не в результате снисхождения (поскольку ведьм гоняли и жестоко преследовали в то время), но ввиду того обстоятельства, что волки (в Англии) вымерли.
Для каждой конкретной области наиболее распространенный в ней зверь или зверь, которого там боятся, является тем животным, в которое по местным верованиям превращается человек. Если зверь вымирает, миф постепенно исчезает».
Далее, развивая свой тезис, доктор замечает: «Борусский вервольф был представлен герцогу Пруссии, и Йоханн Фредерик Вольфешузиус из Лейпцигского университета (1591) так описывает его: „Это был злобный мужик, не сказать, чтобы совсем похожий на зверя, имевший на лице множество шрамов… хотя за ним долго и бдительно наблюдали, этот вервольф никогда не менял своего человеческого облика, как бы мало его у него ни оставалось“».
Доктор Иллис добавляет: «Среди племен тораджа на Целебесе оборотнями считаются обладатели бегающих глаз с темно-зелеными тенями под ними. Сон их неглубокий. Они имеют длинный язык, красные губы и зубы. Волосы у них стоят дыбом».
Уже упоминавшийся Боге описывает вервольфов как существ, имеющих бледную кожу с многочисленными ссадинами от частого пребывания с волками или, возможно, как результат нападений на людей. «Один, – пишет он, – был так обезображен, что в нем с трудом угадывалось человеческое существо, и люди не могли на него смотреть без содрогания».
Физические описания этих людей чрезвычайно важны для теории Иллиса, и следует отметить, что они точно соответствуют физическим симптомам крайних форм порфирии, известных медицине.
Доктор Иллис добавляет, что врачи были более гуманны в своем отношении к вервольфам, чем слуги закона и церкви.
Далее он продолжает: «Ориб, врач императора Юлиана, утверждает, что эта болезнь (ликантропия) сопровождалась ночными блужданиями; подверженный болезни бледнел, глаза его тускнели и западали, а ноги покрывались болячками от частых спотыканий. Ориб рекомендует лечиться кровопусканием и испражнением с последующей обильной пищей и сном…»
«Я полагаю, что такое широкое распространение вервольфа во времени и пространстве имеет под собой какую-то реальную основу. Либо вервольфы существовали, либо должен существовать какой-то феномен, а на основе этого феномена, возможно под действием страха, суеверий и случайностей, возникла и выросла легенда, – рассуждает Иллис. – Мое предположение таково, что миф возник в нескольких изолированных областях в различных частях мира в результате каких-то редких по своей сути, но многочисленных происшествий и превратился в общее убеждение».