Люди Ковра (пер. О.Колесников)

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Кто, мы? – спросил он.

Стражи у ворот дворца почему-то нервничали. Им не нравилась их работа. Но приказ есть приказ, даже если ты не уверен, от кого он поступает. По крайней мере, они обращены к дьюмайи. Если ты не подчиняешься приказам, то к чему придешь? И к чему придем мы все?

Они забеспокоились еще больше, когда у ворот появились четверо закутанных в непроницаемые плащи человечков, толкавших перед собой повозку. Один из стражей выступил вперед.

– Стой, – приказал он.

Его напарник толкнул

его в бок.

– Это же человечки! – сказал он. – Не думаю, что ты можешь говорить человечкам «Стой!». Должно быть, у них есть причина, почему они хотят войти.

– Верно, – ответил один из человечков.

Первый страж сказал с сомнением в голосе:

– Но один из них жует огурец…

– Думаю, человечки должны есть!

– Но их здесь только четверо. А должно быть семь, – сказал первый страж.

– Мы заболели, – отозвался человечек.

Другой человечек добавил:

– Хотя, конечно, когда мы говорим «мы», мы не имеем в виду…

Другой человечек толкнул его в бок, под ребра. Первый страж не собирался сдавать свои позиции так легко.

– Я не думаю, что вы вообще человечки, – сказал он. Человечек, евший огурец, повернулся к нему, не поднимая капюшона.

– Могу это доказать, – сказал он. – Могу рассказать тебе, что тебя ждет в будущем.

– Да ты что?

Человечек поднял с повозки дубинку.

– Тебя побьют, – сказал Гларк.

– Не слишком сильно, – возразил Бейн, откидывая назад капюшон. – Он просто нам мешает. Он не враг.

Гларк ударил стража дубинкой настолько беззлобно, насколько это было возможно. Второй страж начал было вытаскивать меч и открыл рот, чтобы закричать, но почувствовал, что в его спину уперлось что-то острое.

– Брось меч, – сказал Писмайр.

– А когда мы говорим «брось», мы хотим сказать, что ты должен выпустить его из рук и дать ему свободно упасть вниз, – сказал Аулглас, подпрыгивая на месте. – Ну, не весело ли?

Мили постучал в широкую изукрашенную дверь. Двое поваров толкали за ним его тележку. Она была большой. Со всех ее сторон свисали белые края скатерти. Через некоторое время придворный отворил дверь.

– Обед, – сказал Мили. – Внести?

– О, повар. Очень хорошо, – сказал придворный.

Тележку вкатили внутрь. Там, в задней комнате на скамье сидело двое стражей. Вид у них был не слишком радостный.

Дальше была еще одна дверь. Придворный открыл ее.

За дверью находилась еще одна комната. Она была пуста. В противоположной стороне виднелась еще одна запертая дверь.

– Оставьте это здесь, – сказал придворный. – И отправляйтесь.

– Ладно, ладно, – согласился Мили. Повара покатили тележку в соседнюю комнату. Потом они гуськом покорно направились к выходу. Придворный закрыл внутреннюю дверь.

– Собственно говоря, – объявил Мили, снимая высокий поварской колпак, – я сержант. Ну, ребята – смирно!

Двое стражей, не успев сообразить, что делают, тотчас же приняли положение «смирно». В комнате появилось еще несколько поваров. Они вошли гуськом. Каждый из них нес какой-нибудь острый предмет.

– Это, – начал придворный, но тут же заметил, что в комнате находится с полдюжины хорошо вооруженных людей, которые, вероятно, не захотели бы примириться с тем, что на них кричат. – Против правил, это противоречит приказам, – досказал придворный.

– Мы принесли сюда еду. Таков был приказ, – сказал Мили.

Он прохромал к двери и приложил к ней ухо.

– Мы просто ждем, чтобы узнать, что произойдет дальше.

Длинная скатерть образовывала нечто, похожее на подвижной тент. Он услышал, как за его спиной закрылась дверь. Через минуту или две открылась другая.

Он ощутил запах моула. Нельзя даже было сказать, что это был очень скверный запах: моулы пахли мехом, который долгое время не расчесывали.

Тележка двинулась. Дверь закрылась, на этот раз за ним – и в этом звуке закрывающейся двери было нечто окончательное.

Запах моулов стал всепроникающим. И только теперь Снибрил услышал голоса.

– Ваш обед, сир, – это был голос моула.

– Я не голоден! – человеческий голос, но в нем была мрачная и визгливая нотка, намекавшая на то, что его обладатель ел слишком много сладкого, когда был молод, и на него недостаточно повышали голос. Это был голос человека, привыкшего к тому, чтобы ему подавали только мякиш жизни, а корки срезали.

– Сир должен есть, – послышался голос моула. – А иначе от сира ничего не останется.

– Что происходит снаружи? Почему вы не скажете мне, что там снаружи? Почему никто не делает ничего из того, что я приказываю?

Снибрилу показалось, что он услышал, как топнули ногой. Он никогда не верил, что люди и в самом деле делали то, о чем там, в мире, рассказывали истории.

– Там бушует яростная гражданская война, – сказал голос другого моула. – Вы со всех сторон окружены врагами. Только мы можем защитить вас. Вы должны нам позволить это сделать, сир.

– Призовите Фрэй на их головы! – Снибрилу показалось, что Император в ужасе. Только люди высокого происхождения могут проявлять такую грубость.

– Скоро, скоро, точно так же, как мы это сделали в Джеопарде, – послышался голос третьего моула. – А пока что мои люди изо всех сил сражаются за вас. Но, возможно, со временем нам придется позвать Фрэй.

– Я окружен врагами! – заскулил Император.

– Да, да, – ответил голос моула, как если бы он увещевал ребенка.

– И все должны делать то, что я говорю!

– Да, да, – отозвался голос моула. – В разумных пределах.

– Вы знаете, что случается с врагами, – сказал Император. – Их высылают. В скверное место!