Люди легенд
Шрифт:
21 марта 1943 года войска карательной экспедиции внезапно по тревоге были погружены на машины и убрались из партизанской зоны. Жить стало легче.
Освейские партизаны устраивали диверсии на железных дорогах. Вражеские эшелоны один за одним летели под откос. В августе по решению штаба партизанского движения начиналась массовая рельсовая война.
В первой же операции партизаны под руководством Захарова произвели 813 взрывов. А всего за время железнодорожных диверсий партизаны бригады имени Фрунзе взорвали 2285 рельсов, пустили под откос 115 эшелонов.
7 октября 1943 года Красная Армия, развивая наступление, овладела
Между тем партизаны должны были не только избежать разгрома, но сделать все возможное, чтобы спасти мирное население от угона в Германию и уничтожения.
Бои с врагом были жестокими и упорными. Партизаны делали все, чтобы противостоять фашистам, не дать им овладеть районом. Так, деревня Якубово девять раз переходила из рук в руки.
Фашисты начали сжимать партизан в кольце. Применить обычную тактику, скрытно уйти партизаны не могли: с ними было несколько тысяч мирных жителей. Бои шли уже более двух месяцев. К концу декабря врагу удалось так сжать партизан, что в их распоряжении оставалось не больше десяти километров территории. Были израсходованы в боях с превосходящими силами противника почти все боеприпасы.
В такой крайне трудной обстановке объединенное заседание Освейского и Дриссенского райкомов партии и Совета командиров партизанских бригад решило, что часть отрядов останется на оккупированной территории и будет вести маневренную войну, совершая диверсии. Остальные прорвут линию фронта, выведут в советский тыл население, пополнятся боеприпасами и возвратятся. Командование прорывом было возложено на Захарова.
В ночь с 27 на 28 декабря две колонны двинулись к реке Нище. Шло свыше десяти тысяч человек, было много раненых, больных, стариков, детей.
Подошли к реке Дриссе. Лед на ней был еще очень тонок. Временные переправы не выдерживали огромного количества людей. Пришлось спешно наводить новые переправы, ремонтировать старые. Немцы бросились в погоню за партизанами, но опоздали. Оставалось переправиться небольшой группе, в том числе Захарову, который руководил форсированием Дриссы. И в это время переправа разрушилась. Фашисты наседали. Захаров предложил переплыть реку и первым кинулся в обжигающую холодом воду.
30 декабря партизаны при поддержке наших войск прорвали фронт около озера Страдань и вышли в советский тыл. А через несколько дней бригада имени Фрунзе возвращалась в тыл к немцам для продолжения борьбы. В эти дни Ивану Кузьмичу Захарову за героизм в борьбе с немецко–фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза. Награду ему вручали в Москве.
После войны Иван Кузьмич работал секретарем райкома партии, учился в Высшей партийной школе, находился на руководящей профсоюзной работе.
Сейчас персональный пенсионер, Герой
К. Григорьев
МЕЖДУ ДНЕПРОМ И ДЕСНОЙ
Темной майской ночью вниз по Днепру плыл караван судов. Пять ярко освещенных теплоходов. Пять громадных люстр, бережно опущенных на воду. Не так уж часто увидишь с днепровского берега такое ослепительное зрелище.
Пять теплоходов медленно шли друг за другом. Четыре из них несли на бортах имена писателей: «Гоголь», «Максим Горький», «Иван Франко», «Радищев»…
Писатели…
Писатели из Москвы и Ленинграда, из всех союзных республик и многих зарубежных стран плыли из Киева в Канев на торжества по поводу 150–летия со дня рождения великого Тараса Шевченко. Мало кто из пассажиров спал в эту майскую ночь. Стояли на палубе. Молчали. Или разговаривали. О чем могут говорить писатели? Наверное, о книгах…
— Если бы наш теплоход не освещался так ярко, я бы наверняка узнал берег. А теперь глаза совсем отвыкли от темноты… Григоровка, что ли?
— Нет, по–моему, Триполье. Кстати, Гриша, из того оружия, которое мы тебе тогда дали…
«Гоголь» громко прогудел. Ему ответил «Радищев». Конца фразы я так и не расслышал. Хотел было подойти, но потом решил не мешать этим двум полуночникам. Разговаривали украинский прозаик Юрий Збанацкий и белорусский поэт Григорий Нехай. Происходило это весной 1964 года.
А вспоминали они весну 1943 года. Тогда еще не было ни прозаика, ни поэта. Был боец партизанского отряда Григорий Нехай и командир отряда Юрий Збанацкий.
Вот какой любопытный случай произошел в жизни пятилетнего Юры. Шла гражданская война. А на Черниговщине она не просто шла, а бурлила, словно водоворот. В неделю иногда по три власти сменялись в селе. Пятнлетний Юрко только и видел: у одного «дядьки» — винтовку, у другого — саблю, того — на коне, этого — на тачанке. И отец был такой, как все эти «дядьки», но имел красную повязку — воевал за Советы. А однажды в крайней хате, где жили Збанацкие, остановились военные, их тоже называли красными. Командир у них был очень молодой, хотя и носил бородку. Надолго запомнилась холодная кожа его тужурки. И то, что он сначала приподнял его, хлопца, над собой, а потом еще и дал кусок сахара.
Позже, когда гражданская война уже закончилась и отец возвратился домой, он как-то сказал сыну:
— Помнишь командира с бородкой, который брал тебя на руки и сахаром угощал?
— Помню, как же! В кожанке…
— Да, в кожанке. Знаешь, кто это был? Николай Щорс, знаменитый красный командир.
Так и осталась в памяти на всю жизнь эта сценка. А спустя много лет (можно сказать точно, потому что дата эта официальная, — первое декабря 1942 года) группа людей объявила себя в лесу партизанским отрядом. Тогда же состоялось первое, вроде бы учредительное, собрание только что организованного отряда. И командир его, Юрий Збанацкий, предложил назвать отряд именем Николая Щорса. Все, конечно, согласились. Вряд ли кто-нибудь догадался, о чем вспоминал в ту минуту командир. Просто жители Остерского района, составившие ядро отряда, справедливо считали героя гражданской войны своим земляком.