Люди легенд
Шрифт:
Крестьяне обрадовались.
— Надо разделить, чтобы всем хватило.
И начался дележ. Старик, очевидно уважаемый всеми, вызывал:
— А ну-ка, Олесь, подходи! Давай ногу.
Мерил ступню подходившего — и тут же — прямо с покрышки колеса — отрезал его долю.
В какие-нибудь полчаса машины «разули», а потом помогли партизанам вывезти их к реке и с крутого обрыва сбросить в воду.
В начале ноября Черный вернулся на Червонное озеро, в штаб. Батя собирался в Москву по приказу центра, а Иван Николаевич оставался за него.
Вскоре и я был вызван на центральную базу, чтобы оттуда направиться в западные области Украины.
Ивана Николаевича я застал в штабной
— Вот хорошо, что приехал, — сказал Черный, — нам о многом надо потолковать. Познакомься: это товарищ Конопадский, герой Микашевичского кинотеатра, — показал он на своего собеседника.
Еще в пути мы слышали, что в Микашевичском кинотеатре произошел взрыв, но подробностей не знали. Черный рассказывал. В начале ноября каратели–эсэсовцы на хуторе Сенкевичи согнали в здание школы 240 местных жителей — женщин, детей, стариков. Обложили школу соломой и подожгли. Все люди сгорели. Позднее эти каратели прибыли в Микашевичи на отдых. Работающий там киномехаником Конопадский решил отомстить убийцам. Связался с нашими разведчиками, те снабдили его взрывчаткой, научили, как лучше заминировать кинотеатр. Когда каратели пришли смотреть очередную картину, в зале произошел взрыв — и на сто пятьдесят два фашиста стало меньше.
Я крепко пожал руку молодому человеку.
— Спасибо, друг.
А Иван Николаевич добавил:
— Вот бы побольше таких операций. Жаль, что не хватает взрывчатки.
Действительно, положение тогда создалось такое, что взрывчатку достать было труднее, чем золото.
Известие о том, что мне придется идти на Украину, не особенно обрадовало: мне жалко было расставаться с Белоруссией, с теми районами, где все было налажено и подготовлено к зиме.
Как опытный разведчик, Иван Николаевич к моему приходу уже успел собрать необходимые сведения о тех местах, где мне предстояло работать. Под Ровно и Луцком побывали его ученики Анатолий Сидельников, Иван Крывышко и Василий Колесников. Они даже карту принесли.
— Вот смотри, как фашисты расчленили Украину, — сказал он, развертывая передо мной эту карту.
Галиция присоединялась к Польскому генерал–губернаторству. Вся территория между Южным Бугом и Днестром, Буковина и Измаильская область с центром в Одессе были переданы Румынии. Харьковская, Сумская, Черниговская области и Донбасс оставались в непосредственном подчинении фашистского командования. Старая Волынь, Подолия, Житомирщина, Киевщина, Полтавщина и западные области составили Украинское генерал–губернаторство. Ставленник Гитлера рейхскомиссар Кох управлял этой урезанной Украиной, разделив ее на шесть округов, во главе которых стояли генерал–комиссары. Рейхскомиссариат Украины находился в Ровно, а генерал–губернаторство Волыни и Подолии — в Луцке.
— Соседство у тебя будет не из приятных, — предупредил Черный, — зато есть, где развернуться. Кроме рейхскомиссариата с большим чиновничьим аппаратом и мощными гарнизонами там усердствуют украинские буржуазные националисты. Они кричали о «единой неделимой Украине» и сами же принимали участие в расчленении своей родины. Громкие слова остались словами, на деле они так же, как и немецкие фашисты, обманывают народ. Хотят поработить его, сделаться его хозяевами под покровительством гитлеровской Германии.
В заключение Иван Николаевич сказал, что со мной пойдут Сидельников и Крывышко, уже побывавшие в этих местах.
На другой день с отрядом около сотни человек я уходил на Украину. Более четырех километров шел вместе с нами Черный. О чем только мы не говорили! Но все снова и снова возвращались к вопросу о взрывчатке — где ее взять? И как лучше организовывать скрытые диверсии?
— Возможно, на Украине ты найдешь взрывчатку, — сказал на прощание Иван Николаевич, и не ошибся.
Когда Батя улетел на Большую землю, Черный с присущей ему энергией взялся за работу,
Расстояние между нами было около 300 километров, но самолеты с Большой земли продолжали приносить грузы на центральную базу; и нам приходилось так же регулярно, как и с Выгоновского озера, посылать за этими грузами своих людей. Кроме того, Черный вызывал время от времени с отчетами командиров наших отрядов. Так осуществлялась регулярная живая связь.
В конце июня 1943 года я был вызван на центральную базу, чтобы оттуда лететь в Москву. Семь месяцев я не видал Ивана Николаевича и, встретившись снова, с трудом узнал его. Нет, он был тот же — та же фигура, то же лицо, но роскошная черная борода покрывала теперь всю его грудь. Мы пошутили, посмеялись по поводу этой бороды, а потом сколько было разговоров о ней среди партизан всех наших отрядов! Это — мелочь, но она как-то по–своему характеризует близость наших отношений.
А много спустя — в конце января 1944 года (я тогда был под Ковелем) прибежал ко мне среди ночи дежурный по лагерю.
— Товарищ командир, Черный приехал.
— Какой Черный?
— Наш, с Червонного озера.
— Не может быть!
Мне и в самом деле не верилось: как он мог тут появиться? Даже радиограммы не дал! Но не успел я надеть десантку, как Черный уже стоял в дверях. Вместо широкой черной бороды, о которой не мало у нас говорили, опять у него был голый, чисто выбритый подбородок.
— Иван Николаевич, каким чудом?
— Не ждал? Меня у вас никто и узнавать не хочет. На заставе задержали и ничего не слушают: мы Черного знаем, Черный с бородой ходит. Хорошо, что нашелся один — все-таки признал.
— Так ведь у нас молодых много, — сказал я, — они не знают. И действительно — без бороды. Куда ты ее девал?
— Бросил, рано еще стареть.
— Жалко, красивая была борода.
Ясно, что Иван Николаевич не случайно приехал сюда от Червонного озера. По приказу Московского центра он шел теперь со всем своим хозяйством на запад — помогать полякам быстрее освободиться от гитлеровского ига. Шел по нашему партизанскому краю и перед переправой через Буг (южнее Бреста), находясь недалеко от нашего лагеря, не мог не заехать к нам.
Через день мы проводили Ивана Николаевича в Польшу. Это было 23 января, а меньше чем через две недели — 4 февраля — радио донесло до нас Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Ивану Николаевичу Банову звания Героя Советского Союза.
Слушая этот Указ, мы сожалели, что не можем поздравить героя, но знали, что и он слышит эту радостную для него весть. Там, далеко за Бугом, он и оставался почти до самого конца 1944 года, руководя действиями наших партизан на польской земле. Двумя орденами наградило его за боевые дела правительство Польской Народной Республики.