Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах
Шрифт:
Швейцария остается крупнейшим в мире хранилищем грязных денег
Швейцарский парламентарий и яростный противник банковской тайны Рудольф Штрам обращает внимание правительств тех стран, которые пытаются пресечь уклонение от налогов через Швейцарию, на один важный момент. Поскольку офшорная система имеет в стране крепкие традиции и за многие столетия пустила мощные корни в ее общественную и политическую жизнь, внутреннее сопротивление банковской тайне бесполезно. Однако давление извне, направленное непосредственно на правительство Швейцарии, обычно также не приносит результатов. Успешными оказываются только те внешние вмешательства, которые нацелены непосредственно на швейцарские банки. Только это вынуждает банкиров идти на перемены. Последний пример: когда правительство США пригрозило UBS самыми страшным последствиями, Швейцария подписала в 2010 году соглашение об обмене информацией, касающейся более четырех тысяч американцев, имеющих счета в этом банке. «Оказывать давление на швейцарское правительство бесполезно, – говорит Штрам. – Чтобы добиться перемен, нужно давить на банки» 45.
В последнее время раздаются голоса, что эти изменения «распечатали банковскую тайну» (воспользуюсь формулировкой автора статьи, появившейся в 2010 году в журнале Time)46. Однако подобные заявления уводят от
13
С сентября 2011 года российская налоговая служба получила доступ к информации о банковских вкладах физических лиц в Щвейцарии. – Примеч. ред.
Глава 4
Антитеза офшорам
Третий том жизнеописания Джона Мейнарда Кейнса – великого английского экономиста – увидел свет в 2002 году. Удивляет слишком оборонительная интонация, прозвучавшая в предисловии к этому американскому изданию. Предисловие написал Роберт Скидельски – английский экономист и известный биограф Кейнса. Скидельски возражал против обвинений, выдвинутых в его адрес другим известным экономистом Брэдфордом Делонгом, будто он, Скидельски, подпал под «влияние странной и даже зловещей секты британских консерваторов-империалистов»1. Версия, которую отстаивает Скидельски, вкратце такова: во время Второй мировой войны Великобритания на самом деле вела две войны. На фронтах первой – страна, возглавляемая Уинстоном Черчиллем, сражалась с нацистской Германией, на фронтах второй – с Америкой. «Вторую войну», проходившую между союзниками, возглавил Джон Мейнард Кейнс. Скидельски считает, что для США второй целью после основной – разгрома держав гитлеровской коалиции – являлось уничтожение Британской империи. «Черчилль сражался с нацистской Германией за сохранение Британии и ее имперских территорий; Кейнс бился с США за сохранение Британии как Великой державы. Войну с Германией Британия выиграла, но при этом истощила свои ресурсы до такой степени, что обрекла себя и на отказ от имперских амбиций, и на утрату великодержавного статуса»2.
Аргументация всех участников спора была довольно запутанной, и в этом нет ничего удивительного, ведь на переговорах в Бреттон-Вуде (1944) главный партнер Кейнса со стороны Соединенных Штатов почти наверняка передавал информацию Советскому Союзу – им был Гарри Декстер Уайт [14] . Однако версия, предложенная Скидельски, не оставляет сомнений: США и Великобритания тихо сцепились в титанической борьбе за финансовое господство. В конце концов два экономических конкурента достигли договоренности, правда, случилось это лишь спустя много лет после окончания войны. Такое станет возможным, как я покажу в следующей главе, благодаря созданию современной системы офшоров. В настоящей главе речь пойдет о мире, сложившемся сразу после войны, – о международной финансовой системе, спроектировать которую помог Кейнс. Она предусматривала, с одной стороны, тесное сотрудничество между национальными государствами, с другой – строгий контроль над их взаимными потоками капитала. В известном смысле, финансовая модель Кейнса – полная противоположность нынешней либеральной офшорной системы – при всех своих ошибках принесла огромный, поразительный результат.
14
Гарри Декстер Уайт (1892–1948) – сын русских иммигрантов; американский экономист, глава американской делегации на Бреттон-Вудской конференции, вдохновитель Международного валютного фонда и Международного банка; был обвинен в шпионаже в пользу СССР на основании показаний советских агентов-перебежчиков. При жизни Уайта эти обвинения доказаны не были. – Примеч. пер.
Кейнс имел довольно сложный характер – впрочем, это явление вполне обыкновенное для человека, сумевшего добраться до вершин мировой политики. Его жизни с лихвой хватило бы на двадцать человеческих судеб. Стареющий Альфред Маршалл, который был ведущим экономистом своего поколения, прочитав работу молодого Кейнса, сказал: «Истинно говорю вам, что нам, старикам, пора повеситься, если молодые люди способны излагать свои мысли так откровенно и преодолевать столь большие трудности с такой завидной легкостью». Кейнс впервые заставил громко заговорить о себе в 1920-м, когда появилась его книга «Экономические последствия Версальского мира» («The Economic Consequences of the Peace», 1920). С провидческим даром он предлагал ряд мер, которые могли бы радикально изменить послевоенный политический ландшафт. Кейнс возражал против наложения на Германию, проигравшую Первую мировую войну, огромных контрибуций, поскольку они могут окончательно развалить ее экономику, а заодно – разрушить всю Европу. Последствия подписанного мирного договора, предупреждал он, будут ужасны: «Этот мир возмутителен, невозможен и не в состоянии принести ничего, кроме новых несчастий» [15] . Кейнс оказался прав: именно новый передел и политический кавардак в послевоенной Европе и привели к власти Адольфа Гитлера, заложив фундамент Второй мировой войны.
15
Из письма 1919 г. к матери; цит. по книге: Роберт Л. Хайлбронер. Философы от мира сего. Великие экономические мыслители. М., 2008, с. 329–330. – Примеч. пер.
Его жизни с лихвой хватило бы на двадцать человеческих судеб
Вскоре Кейнс занялся спекуляциями на международных валютных и товарных рынках. Его очень заинтересовал вопрос крайней нестабильности рыночных цен. Он отказался от использования растлевающей инсайдерской информации, хотя именно она стала двигателем финансового бума 1920-х годов. Кейнс действовал иначе: вооруженный поистине энциклопедическими знаниями о финансовых системах, прекрасно разбиравшийся в закоулках международной политики, проанализировавший все финансовые неврозы и предрассудки, с которыми ему приходилось иметь дело,
Годы спустя, одновременно с возведением здания своей экономической концепции, воплотившейся в знаменитой книге «Общая теория занятости, процента и денег» («General Theory of Employment, Interest and Money», 1936) [16] – ставшей за прошедшее столетие, пожалуй, самым мощным учебником по экономике – Кейнс построил в Кембридже за собственные деньги театр, а при нем открыл ресторан. Он собирал ресторанные счета и нераспроданные театральные билеты, сопоставлял доходы ресторана с посещаемостью театральных представлений, на основе этих данных вычерчивал кривые успеха и неудач – и благодаря такому невероятному анализу сумел добиться впечатляющего профессионального и коммерческого успеха. Его женой стала русская балерина. Чем только ни занимался Кейнс: он был весьма уважаемым искусствоведом, государственным чиновником, на голову превосходившим коллег, дипломатом, необычайно энергичным редактором экономических журналов. пишущим журналистом, чьи статьи оказывали мощное влияние на курсы валют. О его работе по теории вероятностей («Трактат о вероятности») эрудит и философ Бертран Рассел отозвался так: ее «невозможно хвалить сильнее, чем она того заслуживает», добавив, что интеллект Кейнса «… отличался такой ясностью и остротой, каких я более не встречал…». О своих беседах с Кейнсом Рассел писал, что, вступая с ним в спор, всегда чувствовал себя так, будто его «душа подвергается опасности» [17] . Идеи Кейнса оказались глубоко созвучными нашему времени. Прошло шестьдесят три года после его смерти, и лауреат Нобелевской премии экономист Пол Кругман в статье «Почему экономическая наука бессильна?», разбирая причины, по которым кризис застал экономистов врасплох, приходит к выводу, что «кейнсианство остается лучшей из имеющихся теорий о природе рецессий и депрессий» [18] . Кейнс был отличным экономистом и «никогда не переключал фары с дальнего света на ближний». В конце жизни Кейнс заметил, что сожалеет только об одном – о том, что слишком мало выпил шампанского.
16
См. издание на русском языке: Д. М. Кейнс. Общая теория занятости процента и денег. – М.: Прогресс, 1987. – Примеч. пер.
17
He took his life in his hands – прямая отсылка к библейской фразе «.он подвергал опасности душу свою» (Первая книга Царств, 19:5). – Примеч. пер.
18
См.: Paul Krugman. How Did Economists Get It So Wrong? // The New York Times, 2009, September 2; цит по русскому интернет-изданию Slon.ru от 09.09.2009 – Примеч. пер.
Многие биографы, стремясь придать больше блеска личному и профессиональному наследию Кейнса, лакируют те стороны его жизни, которые, по их мнению, общество могло бы счесть неприглядными. В очень откровенном письме близкому другу Литтону Стрейчи он писал: «Я хотел бы управлять железной дорогой, создать трест или, по крайней мере, надувать почтенных инвесторов» [19] . Сэр Рой Харрод, один из биографов Кейнса, заменил фразу «надувать инвесторов» многоточием. Но никоим образом нельзя считать Кейнса мошенником, просто в нем было много озорства, безошибочного чутья и безусловной одаренности – всего, что так восхищало в нем Литтона Стрейчи и что доводило благочестивую викторианскую публику до шокового состояния. Эта пара – Кейнс и Стрейчи – с удовольствием предавалась пороку, который Скидельски назовет «модной для тех времен склонностью к привлекательным юношам и кощунственному поведению». Кейнс не мог не осознавать, что отчасти сам загнал себя в ловушку собственной, как он писал, «отталкивающей репутации». Но ему повезло. В эпоху, когда гомосексуальность сурово наказывалась (гомосексуалистов приговаривали к химической кастрации даже через много лет после смерти Кейнса), значительная часть его жизни прошла в весьма толерантной обстановке – академической и культурной среде Кембриджа, где, по словам самого Кейнса, «даже бабники прикидывались гомосексуалистами, чтобы не утратить собственной респектабельности»5.
19
Цит. по книге: Роберт Л. Хайлбронер. Философы от мира сего… с. 325. – Примеч. пер.
Кейнс с юности принадлежал к избранному кругу английских интеллектуалов. Он был признанным авторитетом в элитарной группе Блумсбери, члены которой – по крайней мере до Первой мировой войны, привнесшей тяготы в жизнь многих, – называли себя авангардом британского искусства, философии, культуры и, по определению одного из членов кружка, бунтарями, «восставшими против викторианства». Однако Кейнс – этот нонконформист, выбравший путь атеизма, пацифизма и сексуальной раскрепощенности, – всегда принадлежал к британскому истеблишменту. В разное время он возглавлял Банк Англии, был казначеем Королевского колледжа в Кембридже и членом правления в Итоне.
Довольно забавно (это отмечает и Роберт Хайлбронер), что именно Кейнс – плоть от плоти британской элиты, порой выказывающий все присущие ей предрассудки, и в первую очередь высокомерие и антидемократизм, – предложил рядовому человеку лекарство от нужды и безработицы. Лекарство Кейнс назначил в «Общей теории занятости.» – книге, появившейся уже на исходе Великой депрессии; в рецепте было прописано следующее: в случаях, когда у частного бизнеса исчезают стимулы вкладывать деньги, восполнить недостающее звено временно должно государство. «Казалось предельно логичным, – пишет Хайлбронер, – чтобы взявшийся изучить и нарушить это парадоксальное соседство дефицита производства и тщетно ищущих работу людей человек происходил из левой части политического спектра и активно сочувствовал пролетариату, иными словами, был зол на систему…» [20] Ничто не могло быть дальше от истины, чем эти логичные предположения.
20
Там же, с. 321. – Примеч. пер.