Людишки

Старк Ричард Уэстлейк

Фрэнк ехал за грузовиком, выжидая, чтобы обогнать тяжелую медлительную машину.

– Как там наш приятель? - спросил он.

Пэми посмотрела назад и сказала:

– Уже лучше. По крайней мере выглядит лучше.

Потом она вновь повернулась вперед. Вокруг расстилалась зелень, стояли большие дома, словно на северных холмах Найроби, где проживали состоятельные люди, только зелень здесь была гуще.

Фрэнк обогнал грузовик и посмотрел на японца в зеркальце.

– Лучше, говоришь? - спросил он. - Этот парень похож на собаку, упавшую с самолета. - Фрэнк покачал головой и добавил,

обращаясь к лобовому стеклу: - Стоило мне впервые в жизни урвать мало-мальски приличную добычу, и я тут же превратился в отдел соцобеспечения.

Пэми рассматривала толстяков, разъезжавших по собственным лужайкам на маленьких тракторах.

30

В первый раз за все время пребывания в Америке врач отпустил Григория из клиники на ночь. Подобное решение объяснялось тем, что отныне уже ничто не имело значения, и об этом знали все, включая Марию-Елену и самого Григория. И тем не менее, хотя надежда и была потеряна, отъезд Григория вызвал уйму хлопот. Его снабдили лекарствами, погрузили в кузов пикапа кресло на колесах, а Марии-Елене пришлось записать кучу инструкций.

Григорий, жизнь которого стремительно близилась к концу, с нетерпением ожидал путешествия, намереваясь по возможности продлить знакомство с окружающим миром. Мария-Елена пригласила Григория, потому что ее терзало безотчетное желание показать ему свою жизнь, пока он сам еще жив. Может быть, Григорий сумеет помочь ей разобраться в ее ошибках.

Им предстояла поездка в Стокбридж, в дом, который Джек оставил Марии-Елене, пожурив ее напоследок за черствость по отношению к несчастной Кейт Монро, - он не пожелал поселиться с ней в своем старом жилище; по приезде Мария-Елена приготовит обед, тщательно соблюдая запреты, изложенные в предписаниях по уходу за больным. Поскольку лестницы стали для Григория непреодолимым препятствием, он проведет ночь на диване в гостиной, а назавтра Мария-Елена отвезет его обратно в клинику. Путешествие обещало быть весьма утомительным и скорее печальным, чем радостным, но по крайней мере никаких затруднений оно не сулило.

До тех пор, пока у них не лопнула шина.

– Что там еще? - проворчал Фрэнк, завидев женщину, которая махала ему руками. За ее спиной на обочине стояла машина. В салоне виднелась чья-то фигура. Правая шина автомобиля спустила, обод колеса просел и касался поросшей травой земли. В нескольких милях отсюда "тойоту" остановила толпа демонстрантов, и пришлось закрывать лица, чтобы не дать суетившимся вокруг охранникам разглядеть себя. И вот вам, пожалуйста, очередная задержка.

– Дураки, - заметила Пэми.

– Опять придется менять шину, - сказал Фрэнк, останавливая "тойоту" возле автомобиля женщины.

– Что значит - опять? - спросила Пэми.

– Так уж мне на роду написано - шины менять, - ответил Фрэнк. Выключив зажигание, он открыл дверцу и добавил: - Остается лишь надеяться, что здесь мне дадут еще один добрый совет.

Впавшая в панику, Мария-Елена не обратила ни малейшего внимания на странную троицу, сидевшую в автомобиле и пришедшую ей на помощь. Она знала лишь, что оказалась на пустынной дороге вдалеке от автострад и Таконик-Парквей, самой оживленной местной дороги. Она не умела менять колеса, а в автомобиле сидел переданный на ее попечение Григорий.

– Мне очень

неловко просить вас, - заговорила Мария-Елена, как только из "тойоты" вылез мужчина с грубым лицом.

– Ничего страшного, - хмуро отозвался Фрэнк, раздосадованный необходимостью совершить очередное благодеяние, ибо на какую награду он мог рассчитывать? На сердечную благодарность женщины, до которой ему не было никакого дела? Женщина была красивая, от ее экзотической внешности веяло какой-то сумрачной силой, но что с того? На шее Фрэнка уже висели Пэми и японец, и ему вовсе не улыбалось торчать на обочине дороги с расстроенной дамочкой. Он понимал, что происходящее сулит лишь одну награду - грязные руки. Судя по всему, мисс Экзотика не принадлежит к племени запасливых людей, и вряд ли у нее найдутся влажные салфетки.

– Откройте багажник, - велел он.

– Да, да, конечно.

Пэми вышла из машины, чтобы размять ноги. Ее внимание привлек пассажир вышедшего из строя автомобиля. Если это мужчина, почему он сам не сменит колесо? Почему он даже не вылез? Пэми решительно шагнула вперед.

Задремавший Кван внезапно проснулся от сильного жжения в горле. Глотать яблочный сок было очень больно. Он уже проголодался. Как он будет есть? Люди, к которым он попал, вряд ли сумеют накормить его внутривенно. Может быть, покориться судьбе и вернуться в клинику? Или вновь попытаться покончить с собой? Посмотрев на Фрэнка, который открывал багажник и вынимал оттуда кресло на колесах, Кван смежил веки и подумал, что долго ему не протянуть.

Фрэнк отставил кресло в сторону и вновь полез в багажник за запаской, когда мимо него прошла Пэми. Григорий сидел впереди на месте пассажира и, открыв окно, следил в зеркальце за приближающейся чернокожей девицей. Григорий приготовился изобразить любезную улыбку, не открывая рта и не показывая своих испорченных зубов.

– Добрый день, - сказал он, как только девушка подошла поближе и заглянула в салон.

– Привет, - отозвалась Пэми, разглядывая незнакомца и продолжая гадать, отчего тот не вылезет и не сменит колесо. - У вас что, "тощак"? - спросила она с легким любопытством в голосе.

– Что это значит?

– Ой, нет, - поправилась она. - Тут его называют СПИД.

Григорий вновь улыбнулся, стараясь не разжимать губ.

– Нет. - Он пригляделся к девушке более внимательно и, рассмотрев ее обтянутый кожей череп, темные пятна под глазами и костлявые плечи, сказал: А вот вы, похоже, заразились.

– Ну да, - ответила Пэми, пожимая плечами. - Теперь это все видят. Отработалась.

Григорий посмотрел в зеркальце на Фрэнка, который присел на корточки у заднего колеса, устанавливая домкрат.

– Это ваш врач? - спросил он.

Пэми рассмеялась.

– Ага. Он всех нас вылечит.

– Только не меня.

– Почему? Чем вы больны?

– Чернобыльской чумой.

– Как это?

Пока Григорий объяснял Пэми, что с ним произошло, Мария-Елена подошла к Фрэнку и сказала:

– Я уже была на грани отчаяния.

– Неужели?

– Когда у нас лопнула шина, мне пришло в голову, что все, к чему я прикасаюсь, ломается и портится у меня в руках.

– Мне знакомо это ощущение, - отозвался Фрэнк, с натугой отвинчивая гайки.