Людовик XIV
Шрифт:
«Никогда еще принц, — уверяет Вольтер, — не имел подобных учителей». Одним из них был сам король: «Мемуары» Людовика XIV, краткое изложение его политического мировоззрения были записаны для того, чтобы дать Монсеньору определенное образование и нужную ориентацию. Другой учитель Монсеньора — епископ Кондомский, Бенинь Боссюэ, который запишет свой урок наставника в «Речах о всемирной истории» (1681) и в «Политике, написанной на основе слов, взятых из Священного Писания» (1709); он стал теоретиком абсолютной монархии, чтобы показать своему ученику величие наследования.
Обучение великого наследника
Людовик XIV, которым руководил очень ловкий придворный, первый маршал де Вильруа, назначил воспитателем своего сына важного вельможу при дворе, герцога (бывшего маркиза) де Монтозье, бывшего протестанта, оставшегося верным гугенотской суровости:
Президент де Периньи, чтец Его Величества, воспитатель Монсеньора с 1668 по 1670 год, составил, согласовал с Монтозье план обучения, которому Боссюэ следует с 1670 по 1679 год, комментируя отдельные эпизоды истории. Периньи хотел воспитать наследника добропорядочным дворянином и сформировать его как государственного деятеля. Как принцу, ему надо было познакомиться с юриспруденцией, старинной и современной, с положениями государственного права, с каноническими правилами, с наукой общения с людьми, с законами политики и управления. Как дворянину высшей пробы, Монсеньору необходимо было хорошо знать Священное Писание и катехизис, латынь, познакомиться с некоторыми основами греческого языка, выучить итальянский и испанский языки. К этому багажу должны добавляться древняя и современная история (с генеалогическими картами, хронологией и географией), философия (логика, мораль, физика и метафизика), риторика (общие положения); наконец, в достаточном объеме математика, чтобы обучиться военному искусству, в том числе искусству оборонных сооружений{39}.
Считается необходимым дать наследнику, под предлогом простых и ясных знаний обо всем, громадные знания, достойные гигантов Рабле. Двор с почтением произносит каждое его детское слово, вокруг принца вращается плеяда великих людей: гуманист Пьер Дане, который для него составляет латинские словари, отец Делярю, член ордена иезуитов, адаптирующий для него Вергилия, аббат Гюэ, помощник Делярю, «ученый-универсал»{112}.
Чтобы выдержать эту лавину знаний, которые преподносит де Монтозье, постукивая тросточкой педагога, надо иметь крепкую голову (наследственную), каковой и обладает Монсеньор. Он слушает уроки Боссюэ, не напрягая особенно внимание, вежливо, хотя немного нахмурившись. Прелат по этому поводу жалуется маршалу де Бельфону: «Приходится переживать из-за отсутствия прилежания в характере: не ощущаешь никакого утешения»{106}. Но все же юный принц читает наизусть весь катехизис и большую часть Священного Писания. Ибо Боссюэ и его сотрудники не идут ни на какие компромиссы относительно религиозного образования. «По мере многократного повторения, — пишет Боссюэ папе Иннокентию XI, — мы добились того, что эти три слова — набожность, доброта, справедливость — закрепились в его памяти со всей той связью, которая существует между ними»{106}.
К тому же наследник превосходно ездит верхом, танцует, занимается военными упражнениями и станет лучшим псовым охотником Франции. Монсеньор очень похож на своего отца. Он мало читает книг, как и его отец, но более образован. Елизавета Шарлотта Пфальцская, его тетя, скажет о нем: «Он многому научился, но ни о чем не хочет говорить, и он изо всех сил старается забыть то, чему научился, ибо такова его прихоть»{87}. Он унаследует от Людовика XIV любовь к искусствам, к коллекционированию, к театру, величавость, смелость, политическое чутье. Здесь трудно отличить наследственное от благоприобретенного.
«Секреты королевской власти»
Выступая с речью перед академией 3 февраля 1671 года, Поль Пеллиссон воскресил в памяти «Наставления, или Мемуары», написанные Людовиком XIV в воспитательных целях для наследника, — эти тексты содержали, по его высказыванию, «секреты королевской власти и вечные советы: чего надо избегать, а чему следовать»{63}. В течение нескольких лет король вел «записи» и «дневник»: таким образом, были составлены в сотрудничестве с президентом Периньи мемуары 1666, 1667 и 1668 годов. В 1671 году Людовик XIV, теперь с помощью Пеллиссона, доводит до совершенства тексты, в которых описаны первые годы личного правления (1661, 1662). Он использует с этой целью памятные записки совета, которые были сделаны в свое время президентом Розом, личным секретарем, а также многие записи, сделанные рукой Кольбера. «Мемуары за 1661 год», правдивость которых подтверждается целым десятилетием после их написания post eventum, по справедливости пользуются очень большой известностью. И хотя их трудно сравнить с размышлениями Марка Аврелия или Фридриха II, тем не менее они заключают в себе основу основ политического послания короля, написанного прекрасным стилем: теорию французской абсолютной монархии и ее практику.
Наследнику не преподается урок скромности: юный принц увидит, что отцовский текст написан языком гордого человека. Людовик XIV преисполнен сознанием того, что он абсолютный монарх. С его точки зрения, царствовать не управляя — не имеет смысла: надо любой ценой обходиться без первого министра. Управлять не царствуя — это, пожалуй, дело государственных чиновников и удел министерской власти. Король царствует и управляет. Здесь глагол «царствовать» означает в какой-то степени «царить»! Возможно, есть политические деятели, более способные, чем Его Величество; но им не дано быть незаменимыми в царствовании. Один только Людовик царствует, и царствует во Франции.
Поэтому король должен заботиться о славе, чести, репутации — это ключевая тема для размышлений, которая должна заинтересовать молодого монарха. Она волнует и Людовика, это чувствуется в тексте и между его строк, что король заботится о чести и славе (особенно военной), которые связывают воедино внутренние дела и войну. Кажется, что слава и честь, как кони, впряженные в оглобли королевской кареты, готовы пуститься вскачь.
Король не сидит сложа руки, он действует. Настоящий монарх начинает действовать не тогда, когда ему видится стопроцентный успех. Он идет вперед, действуя на пользу государства и его славы, не ожидая, пока у него в руках появятся все козыри; он использует благоприятные случаи, ждет, когда ему улыбнется Провидение. В своих действиях он не должен никому отдавать отчет — только будущее поколение будет его судьей. А пока тот, кто царствует во Франции, есть первый государь Вселенной. Рядом с ним германский император является только монархом второго плана: «Я не вижу, мой сын, по какой причине короли Франции, являющиеся наследными королями [31] , у которых есть возможность с гордостью сказать, что сегодня нет в целом мире ни лучшего королевского дома, чем их дом, ни такой же древней монархии, ни большей державы, ни более абсолютной власти, были бы ниже, чем эти избранные монархи».
31
На самом деле короли Франции скорее «могущие наследовать», чем наследные.
Это искушение гордостью, к счастью, смягчено христианством. Божественное право налагает действительно на монарха обязанности. «Небо, — пишет Людовик, — поручает нам народы и государства» — и тотчас ограничивает власть королей. Монарх, особенно наихристианнейший король, должен следовать лучше, чем его подданные, заповедям Господа и Церкви. Королю надлежит быть скромным: «Если есть гордость, законная в нашем положении, то есть и скромность и смирение, которые не менее похвальны». Король должен каяться, а это является залогом политической трезвости, противоядием от придворной лести. Наконец, монархи должны больше, чем другие люди, «воспитывать своих детей словом и делом». Для тех, кто увидел бы во всем этом простую формальность, Людовик XIV дал пример своего повиновения Церкви. В 1661 году его первыми советниками были отец Анн&, исповедник; Марка, архиепископ Тулузский; Ламот-Уданкур, епископ Реннский; Ардуэн де Перефикс, епископ Родезский, его бывший воспитатель.
До сих пор все провозглашенные принципы традиционны. То же самое могли бы написать или сказать (отличие было бы только стилистическое) и Франциск I, и Генрих II, и Генрих IV. Но эти «Мемуары Людовика XIV за 1661 год» написаны удивительно современно. Они наверняка предвещают просвещенный деспотизм. Монархи-реформаторы века Просвещения преследовали двойную цель: развивать разум (доминирующий параметр у Фридриха Прусского) и приносить счастье народам (навязчивая идея Иосифа II); эти же мысли полностью излагаются в Поучении Людовика XIV.