Людской зверинец
Шрифт:
Когда университетские выпускные экзамены позади, к студентам, успешно прошедшим испытания, начинают относиться как к особым членам взрослой группы суперплемени. Они надевают мантии, специально разработанные для таких случаев, и принимают участие в следующем ритуале, носящем название "церемония присвоения учёной степени", которая проходит в присутствии старейшин-академиков, одетых в мантии, ещёболее впечатляющие.
Университетская фаза жизни студента обычно длится не один год, что для обряда инициации можно считать сроком довольно долгим. Для некоторых этот срок становится долгим непереносимо. Изоляция от родительской поддержки и успокаивающей домашней обстановки, а также пугающие требования экзаменационных испытаний зачастую оказываются для молодого человека серьёзным стрессовым фактором. В британских университетах
Совершенно очевидно, что все испытания, упомянутые мною выше, с поощрением и увеличением детской игривости, изобретательности и творчества не имеют ничего общего. Подобно обрядам инициации примитивных племён, они направлены скорее на воспитание суперплеменной личности и в таком случае играют важную связующую роль, но в то же время с творческим развитием этой самой личности ихсоотнести нельзя.
Одним из оправданий ритуальных испытаний в системе современного образования может служить то, что они гарантируют усвоение студентами огромного количества фактов. Действительно, взрослому человеку (для проявления своей изобретательности) сегодня необходимо владеть детальными знаниями и обладать навыками специалиста, а экзаменационные церемонии исключают мошенничество. Кроме того, можно утверждать, что студентов следует намеренно ставить в стрессовые ситуации для проверки выносливости. Проблемы взрослой жизни связаны со стрессом, и если студент ломается под натиском испытаний в системе образования, можно предположить, что он не вынесет и трудностей, с которыми столкнётся после окончания университета. Эти доказательства кажутся достаточно убедительными, но от ощущения разрушения творческого потенциала под тяжёлой пятой ритуалов системы образования всё же никуда не деться. Нельзя отрицать, что современная система образования значительно продвинулась вперёд, также верно и то, что те, кто пережил её тяготы, получил огромную пищу для дальнейших исследований.
В настоящее время в суперплеменах гораздо больше "взрослых детей", чем когда-либо, и всё же во многих сферах ещё сохраняется тяжёлая атмосфера эмоционального сопротивления радикально новым, творческим идеям. Господствующие личности поощряют незначительную изобретательность, проявляющуюся в форме новых вариаций на старые темы, но оказывают сопротивление той изобретательности, благодаря которой могут быть раскрыты темы абсолютно новые. В качестве примера: просто поразительно, как мы снова и снова пытаемся усовершенствовать что-то примитивное, например двигатель современных автомобилей. Вероятно, к началу следующего века его будут считать таким же устаревшим, как лошадь или телегу. Мнение о том, что это всего лишь вероятность, а не абсолют, обязано своим существованием тому, что в настоящий момент все лучшие умы в этой области, вместо того, чтобы искать нечто абсолютно новое, полностью поглощены проблемой менее значительных изобретений: как добиться хотя бы малейших улучшений в работе уже существующих механизмов?
Тенденция к недальновидности, наблюдающаяся в поведении взрослого исследователя, свидетельствует о незащищённости мирно живущего общества. Возможно, по мере нашего продвижения по атомному веку мы достигнем таких вершин суперплеменной защищённости или же коснёмся таких глубин суперплеменной паники, что у нас появится большая тяга к исследованиям, дух творчества проснётся в нас с новой силой и мыстанем более изобретательны.
Эта борьба, впрочем, будет нелёгкой, и недавние события в университетах всего мира это лишь подтверждают. Усовершенствованные системы образования уже показали свою эффективность настолько, что многие студенты, прежде чем согласиться, ставят под сомнение всё, что говорят им взрослые. Общество оказалось не готово к такому повороту событий, было застигнуто врасплох. В результате оно приходит в ярость, когда группы студентов начинают выражать бурный протест. Занимающиеся образованием органы власти охватывает ужас: какая неблагодарность, чтоже не так?
Если быть до конца честным, ответ на этот вопрос найти не так уж сложно: он заключён в официальных доктринах этих же самых
Даже для дряхлеющей власти должно быть очевидно, что чем больше будут следовать первому, тем больше будут игнорировать второе. К сожалению, человек обладает удивительной способностью не замечать очевидных вещей, если они не являются хоть сколько- нибудь привлекательными, а именно эта способность и является причиной многих трудностей, имеющихся в настоящий момент. Требуя повышенной находчивости и изобретательности, власти не учли силу реакции, и она быстро вышла из-под контроля. Кажется, они не понимали, что поощряют то, что и так имеет сильную биологическую поддержку. Они ошибочно считали находчивость и чувство творческой ответственности качествами, чуждыми мозгу молодого человека, тогда как на самом деле они были в нём скрыты всё время и только ждали момента, когда смогутпроявить себя в полной мере.
Как я уже отмечал, старые системы образования сделали всё возможное, чтобы эти качества подавить, требуя жёсткого повиновения правилам, установленным взрослыми. Они стремились к тому, чтобы ученики, подобно попугаям, повторяли вдалбливаемые им догмы. Изобретательности приходилось постоянно вести борьбу за выживание, и поэтому проявлялась она только у некоторых (исключительных) индивидов. Когда ей всё- таки удалось вырваться на поверхность, её ценность для общества была неоспоримой, и это, в конце концов, привело к тому, что сейчас она активно поощряется современной образовательной системой. Подойдя к этому вопросу рационально, власти поняли, что изобретательность и творчество приносят огромную пользу социальному прогрессу. В то же время глубоко укоренившееся желание этих суперплеменных органов удерживать социальный порядок в тисках своей власти всё ещё существовало, заставляя сопротивляться той тенденции, в поддержку которой они сами же и выступали. Они ещё более рьяно отстаивали свои взгляды, придавая обществу форму, гарантирующую сопротивление тем новым волнам изобретательности, которым сами же и дали волю, — конфликт былнеизбежен.
Первоначально власти относились к возрастающему экспериментированию терпимо, как к некоей забаве. Они сохраняли дистанцию, внимательно следя за всё более смелыми нападками молодого поколения на общепринятые традиции в искусстве, литературе, музыке, развлечениях, а также на социальные устои, но, когда эта тенденция стала распространяться на сферы более опасные (такие как политика и международные отношения), их терпению пришёл конец.
Как только отдельные эксцентричные головы превратились в огромную недовольную толпу, власти поспешно прибегли к своему наиболее примитивному способу реагирования — атаке. Вместо привычного терпеливого поглаживания по голове молодой интеллектуал ощутил удар полицейской дубинки. Живые умы, которые общество так заботливо воспитывало, вскоре начали страдать, но не от переутомления, аот силового воздействия.
Мораль для властей очевидна: не давай свободы творчеству, если не ожидаешь, что люди ею воспользуются. Молодой человек — не глупое, ленивое создание, которое нужно подталкивать к творчеству; по сути своей это личность творческая, которая в прошлом лишь казалась ленивой из-за оказываемого нанеё давления сверху.
В ответ власти говорят, что инакомыслящие студенты склонны не к позитивным новшествам, а к негативным разрушениям. Однако здесь стоит заметить, что эти два процесса имеют много общего и что одно перерастаёт в другое только тогда, когда всеостальные пути закрыты.
Секрет заключается в создании такой социальной среды, которая прежде всего была бы способна впитать всю поощряемую изобретательность и новизну. Так как суперплемена постоянно увеличиваются в размерах, а в "людском зверинце" становится всё меньше места и всё больше обитателей, требуется тщательное планирование и богатое воображение, и, помимо всего прочего, со стороны политиков, руководителей и градостроителей требуется более глобальное понимание сути биологических потребностей людей, чем то, которое было в недавнем прошлом.