Люфтваффельники
Шрифт:
— Чего встал?! Проходи и ложись на свободный стол!
Я огляделся, свободных столов не было. На ближайшем столе, лежал бледный курсант Копыто, кровь у него уже взяли, но Витя был без сознания. Его остекленевшие глаза закатились «под образа» и правая рука, с торчащей иголкой в области локтя, безвольно свисала с поверхности стола.
Кстати, норма сдачи была для всех одинакова — 400 грамм — и для двухметровых громил под сотню кг. весом и для худосочных ребят с бараньим весом в 165 см. ростом. На дворе была зима, в организме — слабость и авитаминоз, а так же — нервозность, при виде этой самой, кровавой, процедуры, поэтому обмороки
Тем временем, подбежавший вампир обслужил Копыто, перевязал ему руку бинтом, оторвал клок ваты, макнул ее в нашатырь и сунул Виктору под нос. Затем равнодушно кивнул своим ассистентам. Двое крепких ребят в масках и с накачанными руками, профессионально подхватили Витькину тушку со стола и быстро оттащили на гимнастические маты, уложенные на второй половине зала. На этих матах, лежало уже человек 30-ть, которые постепенно приходили в себя и самостоятельно отползали через запасной выход в холл клуба, где их встречали более крепкие ребята с кружками горячего чая. После сбора крови, интерес к донору и к его самочувствию, со стороны медиков, больше не возникал.
Этот конвейер планомерно работал, не оставляя место милосердию и индивидуальному подходу к донорам. Не до них, главное максимально набрать крови. Организм молодой, не помрут. Даже полезно, наверное. Кто-то где-то говорил?! Не помню!
Я лег на освободившийся после Витьки Копыто стол и попытался расслабиться, старательно гоня прочь, набежавшее волнение. Подбежал лекарь, рывком стянул жгутом мою правую руку, больно защемив кожу.
— Больно, перетяните!
— Некогда, потерпишь! Работай рукой!
Вампир убежал к следующему столу. Не скажу точно, но возможно, что иголку в мою вену втыкал уже другой человек. Под маской не видно. Возможно, что в бригаде существовала своя иерархия и распределение труда. Поставив мне систему, подсоединенную к банке с градировочной сеткой, медик снял жгут и убежал к следующему. Глядя, как густая кровь прошла отметку в банке за 400 мл. и, уверенно двинулась дальше, я начал проявлять некоторое беспокойство. Наконец, меня услышали, подбежали, убрали иглу и перевязав руку, сунули в ладонь ватку с нашатырем.
— Сам уйдешь?!
— Да.
— Иди, не задерживай. Следующий!
Я, осторожно, стараясь не делать резких движений, слез со стола и минуя многочисленную группу курсантов, загорающих на матах, двинулся к выходу. Последнее, что я увидел в «лаборатории», был курсант Полимонов, потерявший сознание прямо на входе в зал, еще до момента начала сдачи крови. Он вообще вида крови не переносил на дух.
Нисколько не удивившиеся вампиры, быстренько втащили бездыханное тело Полимона на стол и спокойно воткнули ему в вену иглу системы для сбора крови. Я вышел за дверь. В холле ребята предложили мне кружку чая.
Медленно, стараясь не обжечься, я пил абсолютно несладкий чай и думал о происходящем. Рядом со мной сидели осунувшиеся и побледневшие ребята. Никто не балагурил и не зубоскалил. Настроение было поганое, всех угнетала картина увиденного и происходящего в настоящий момент за дверьми спортзала.
Все понимаю, кровь нужна, катастрофически нужна. Армия несет потери в Афганистане, много раненых. Патриотизм и гражданский долг призывают и требуют. Все ясно. Но, почему, так?! Почему, как на бойне?! Как, у скота?! Даже, у потерявшего, от страха, сознание Пима?! Почему, как на страшном и кровавом
Поздно вечером, перегруженный «ПАЗик» с просевшими рессорами, нехотя выполз за территорию училища. На его грязном борту, кто-то, пальцем, сделал свежую надпись — ВАМПИРЫ!
Этим кем-то, был не я. Просто, многие из ребят пересмотрели свои взгляды на окружающий мир. Мы повзрослели. Большая часть курсантов, получив право на внеочередное увольнение в город, посреди дня разобрали свои койки и просто легли спать, а маленький желтый листочек с синей гербовой печатью — «увольнительная записка», остался сиротливо лежать на прикроватной тумбочке.
65. Нервные клетки не восстанавливаются
В гарнизонном карауле был один весьма необычный пост — военный окружной госпиталь. Не весь госпиталь естественно, а только две камеры в темном подвале с металлическими решетками вместо дверей и микроскопическими окошками под самым потолком, через которые дневной свет фактически не проникал.
В этих камерах содержались военнослужащие, отбывающие свой срок заключения в дисциплинарном батальоне, которые нуждались в серьезном лечении или операциях. Вторая категория «пациентов» — те «умники», которые еще находились под следствием за различные уголовные преступления и по мере сил и возможностей, а также при наличии аппетита, периодически глотали ложки, вилки, ключи, монеты и прочие «заведомо-неперевариемые» мелкие металлические предметы. Или время от времени, добровольно резали себя бритвами, бились головами об стены, ломали себе руки и выворачивали пальцы, справедливо полагая, что лежать на больничной коечке, пусть даже в темном подвале, все же гораздо уютней и предпочтительней, чем сидеть в одиночной камере гарнизонной гауптвахты между допросами строгого и дотошного следователя в ожидании справедливого судебного приговора.
Но класть такую замечательную, образцово-показательную и местами даже душевную публику в общие палаты для нормальных военнослужащих никто из командования округа особым желанием не горел, и поэтому для подобной клиентуры отвели относительно уютное помещение в глубоком подвале госпиталя — с глаз долой из сердца вон.
Для охраны «ненадежных больных» выставили вооруженный пост, дабы эта деликатная публика не подалась в бега или не натворила еще чего похуже. А на лечебные процедурки и планомерный осмотр доктора можно и под конвоем прогуляться, не так ли?!
Законное право гражданина СССР на медицинское обеспечения, никто у данных индивидуумов не отнимал, так что ООН в целом и Генеральный секретарь Перес де Куэльяр в частности, могут спать спокойно. Все условия содержания и права человека в гостеприимных и уютных камерах уральского госпиталя соблюдались гораздо трепотней, чем в хваленой американской тюрьме на базе Гуантанамо, к бабке не ходи, можно и не проверять.
Данный пост для караула был удобен и неудобен одновременно. На него заступали по два курсанта на 4-ре часа, чтобы осуществить вывод больных и страждущих на прописанные медицинские процедуры и в тоже время обеспечить надежную охрану достаточно серьезной публике, от которой можно было ожидать чего угодно.