Люфтваффельники
Шрифт:
Браться Тутаевы молча и синхронно вздохнули с откровенно жалким видом и безнадежным выражением одинаковых лиц. Ротный расценил этот вздох, как полное согласие с его «генеральной линией».
— Все, решение окончательное, обжалованию и даже малейшей попытке обсуждения, не подлежит! С этой минуты ничего, кроме рациона в столовой, не жрать!
Для братанов это «варварское» распоряжение командира было равносильно смертной казни. Они были готовы безропотно отсидеть в отпуске целиком и полностью, беспросветно и без малейшей надежды высунуть нос за периметр колючей проволоки, но остаться без продуктов питания?! Это… это… это
Тем не менее, получив приказ командира ограничить себя в еде, парни продержались героически долго — почти полчаса. Когда капитан Нахрен зашел в училищный буфет прикупить сигарет, то первого кого он там увидел, был один из братьев Тутаевых, Тут или Там, не важно. Ему (одному из братьев, в смысле) выпал опасный жребий, и он воровато оглядываясь обильно затаривался свежими шпандориками и огромным кульком конфет — батончиками.
Так как брат Тутаев был в единственном лице то, возмущенный «таким законченным безобразием» Володя Нахрен, не мудрствуя лукаво, влупил ему свое стандартное наказание.
— Курсант Тутаев!
— Я!
— Пять нарядов!
— Есть!
Начислив достойное вознаграждение за невыполнение монаршего командирского приказа, капитан Нахрен спокойно занялся насущными делами.
Вечером того же дня, перед тем как убыть со службы домой, ротный, проходя мимо тумбочки дневального, обнаружил там грустного курсанта Тутаева, который (как ни странно) даже ничего не жевал. Удовлетворенный увиденной картиной, офицер решил посетить туалет, чтобы не тащить домой груз ненужных проблем. Зайдя в ротную уборную, капитан с некоторым удивлением обнаружил в ней дневального по роте — опять же курсанта Тутаева, который весьма бодренько совершал плановую приборку.
Поскольку братья Тутаевы были абсолютно неразличимы, как будто отпечатанные на ксероксе, то Нахрен неожиданно поймав себя на крамольной мысли, что скорость курсанта Тутаева должна быть намного быстрее звука не иначе, чтобы вот так молниеносно обогнать командира роты и оказаться в туалете раньше его. Володя Нахрен некоторое время тупо молчал, наблюдая за работающим курсантом, тщетно пытаясь вспомнить имя «преступника Тутаева». В результате не обнаружив явных идентификационных признаков, позволяющих однозначно определить который из братьев в данный момент наводит уборку в туалете, капитан Нахрен выдал сакраментальную фразу.
— Так, курсант Тутаев! Ну-ка отвечай быстро! Это ты?! Или твой брат?!
— Я! Конечно же, я!
— Ага! Вот ты то мне и нужен! Пять нарядов отстоишь через день, чтобы неповадно было приказы командира игнорировать! Поспишь поменьше, поработаешь побольше, глядишь и похудеешь между делом?! Мало покажется, еще начислю, все понятно?! А теперь, иди давай отсюда, не мешай командиру о делах насущных думать!
Выгнав курсанта Тутаева из туалета, ротный неспеша «подумал» некоторое время о делах насущных и задачах нерешенных, а также о дерзновенных планах на будущее и с чувством глобального удовлетворения от качественно выполненного долга, двинулся в сторону дома. Проходя мимо тумбочки дневального, он подозрительно прищурил глаза и погрозил указательным пальцем дневальному Тутаеву, образцово вскинувшему руку в воинском приветствии и постаравшемуся максимально втянуть свой объемный живот хотя бы в пределы, визуально ограниченные поясным ремнем.
— Курсант Тутаев!
— Я, товарищ капитан!
— Так это все же ты или
— Я, тащкаптан! А кто же еще?!
— Ну, ладно, верю.
По истечении цикла из 5-ти внеочередных нарядов, Володя Нахрен с несказанным удивлением обнаружил, что курсант Тутаев, подпиравший тумбочку дневального и заступавший «через день на ремень» не выглядит откровенно изможденным или хоть чуть-чуть похудевшим. Более того, он имеет явно отдохнувший и посвежевший вид, неприличный румянец, и полон энергии без малейшего теоретического намека на «задроченность». В мозг Нахрена опять закралось смутное сомнение. Желая окончательно расставить все по своим местам, офицер «рентгеновским» взглядом посмотрел на пышущего здоровьем курсанта Тутаева и опять задал убийственный вопрос.
— Так, курсант Тутаев! Ну-ка отвечай быстро! Это ты?! Или твой брат?!
— Я! Конечно же, я!
— Ась?! Не врешь?! Точно ты?!
— Честное слово! Я!
— Ну, тогда ладно!
И, несколько удивленный, но в целом уже частично успокоенный, Володя Нахрен проследовал в свой кабинет.
А ларчик просто открывался — на тумбочку дневального, братья-близнецы заступали по очереди, что было очень удобно и весьма необременительно. При этом они на всякий случай, даже менялись «Военными билета» — вдруг командир роты потребует предъявить документ для скрупулезного выяснения личности. Но, до этого, дело так и не дошло, а визуально отличить где — Тут, а где — Там, наверное, смогли бы лишь родные папа с мамой.
Тем временем стрелка часов неумолимо бежала по кругу, учебный семестр подходил к долгожданному концу, приближалась зимняя сессия, а братья Тутаевы все также показывали стабильно безрадостные и абсолютно безнадежные результаты по физической подготовке.
Тут и Там уже фактически смирились с неизбежной перспективой гарантировано отсидеть весь зимний отпуск внутри периметра, обтянутого колючей проволокой, как вдруг в нашем училище ВВС в строгом соответствии с ранее утвержденным планом, начались спортивные соревнования по всем видам борьбы одновременно.
Как уже ранее отмечалось (см. «Спорт и приметы», «Сломанное ухо»), многие наши парни в своей «доучилищной» жизни активно занимались различными видами спорта, в том числе и борьбой, поэтому были несказанно рады любой официальной возможности тряхнуть стариной и размять косточки. А в перспективе — выступить на городе и на округ съездить, себя показать, да альма-матер родную прославить. Почему бы и нет?!
Вышедший к тому времени из продолжительной алкогольной депрессии после тесного и плодотворного общения с братьями Тутаевыми, несколько помятый «папаша Мюллер», составляя отборочную таблицу борцов, озадаченно почесывал свою роскошную седую шевелюру. Картина вырисовывалась достаточно кособокая.
Если с борцами по дзю-до, самбо, вольному и классическому стилю в малых, средних и тяжелых весах был полный «кворум», а местами даже и частичный избыток, то среди «супертяжеловесов» просматривалось позорное белое пятно, в котором сиротливо маячила внушительная, но одинокая фигура командира 13-роты майора Медведева.
Это был двухметровый «медведеподобный» громила весом за сотню килограмм, да еще и с приличным довеском в полцентнера. Альтернативы ему в данной весовой категории фактически никогда не было и поэтому из года в год, он становился чемпионом училища на безальтернативной основе.