Люк и Фек. Мир и Война

Роман в стихах Нины Головановой «Люк и Фек» — произведение, бесспорно, заслуживающее внимания. Во-первых, потому что сам жанр определяет особую эстетику, особую интонацию и композиционное построение. К слову, автор нашего стихотворного романа, решая такую рискованную художественную задачу, соблюдает все необходимые в таких случаях литературные формальности и этим уже заслуживает уважение. Во-вторых, большое значение в восприятии текста имеет его опора на традиционность, на знаменитые романы в стихах прошлого с их эпохальной событийностью, с их изящной словесной вязью. Смело можно сказать, что Нина Голованова достойна своих великих литературных учителей. Ее поэтика вполне ясна, не перегружена неестественной образностью, слог обладает

той степенью летучести, которая позволяет читательским глазам двигаться от страницы к странице, не спотыкаясь.

В качестве сюжетной основы, в качестве некоего событийного повода автор выбирает историю одной фотографии, на которой изображены двое молодых людей, парень и девушка, Люк и Фек, представители того героического поколения молодежи 30-х годов, поколения потрясающего до сих пор потомков своей силой красотой и чистотой. Далее рассказывается их жизненная история во всех деталях и перипетиях, с лихими заворотами ключевых линий, с интересными размышлениями и отступлениями. Причем размышление эти касаются не только самого романа, но и исторических парадигм развития нашей страны.

Что сказать о стихотворном стиле романа? Его сразу не охарактеризуешь. И не из-за того, что он так уж сложен, а в силу его благородной простоты, ведущей к размышлениям о возможности принципиального использования стихов для создания большого романного полотна. В литературоведческой и литературно обиходной практике мнения на сей счет разнятся. Кто-то считает, что так называемые сюжетные стихи не имеют под собой творческой основы, неизменно превращаясь в репортажи, иные наоборот отрицают насыщенную образность, ассоциативные ряды, намеренную метафоричность. Правда, как водится, лежит где-то посередине. В рамках этой правды книга «Люк и Фек» смотрится вполне убедительно. Нина Голованова показывает себя автором, владеющим в совершенстве словом, и понимающим в какие артерии и вены следует загонять русскую поэтическую кровь.

Книга будет интересна всем, кто любит литературу, любит людей, любит историю нашей страны. Она вызывает сопереживание, делает прочитавших ее благороднее и строже. А какова еще цель литературы, как не эта?

Максим Замшев,

первый секретарь Московской Городской

Организации Союза Писателей России

Мой альбом хранит ряды Старых фотографий. На одной из них следы Детских каллиграфий. Надпись бледная видна: «Люк и Фек» и дата. Эту надпись я сама Сделала когда-то. Люк привет! Привет и Фек! На забытом снимке В молодой двадцатый век Вы вошли в обнимку. Только что окончен ВУЗ, В прошлом страхи сессий, Подработки, тяжкий груз Черновых профессий. Общежитий суета И студентов братство Значили для вас тогда Больше, чем богатство. Предстоит путь на Урал В строящийся город, Где везде царит аврал, Жить тут тем, кто молод. Город станет образцом И труда и быта. Ничего его творцом В планах не забыто. Здесь завод и новый дом, Грамотным дорога, Есть река и лес кругом. Счастью нужно ль много? До отъезда на вокзал Брак зашли оформить. Регистратор пожелал Эту дату помнить: «Вы

теперь муж и жена. В праздник ли, в печали Пусть любовь будет нежна, Так же, как вначале. Радости на много лет! Жить в согласье дольше, Избежать невзгод и бед И детей побольше». В паспорта поставил штамп. Формализм отчасти. Люк однако сотней ламп Вся светилась счастьем. Сумка книг и патефон, Чемоданчик жидкий. Люк и Фек идут в вагон. Поезд на Магнитку. Люк брюнетка, Фек блондин, Молодые лица. Молодость как миг один В нашей жизни длится. Паровоз дает свисток, Лязгают колеса. Поезд мчится на восток. Люк глотает слезы. Вспомнились учебы дни, Праздники с пирушкой, Туфли новые одни На двоих с подружкой. Как профессор уж седой Звал их на беседу. Познакомил всех с женой, Пригласил к обеду. Среди книг, что за стеклом, В тесном кабинете Спорили они потом О любом предмете. Вспомнилось ей, что весной По Москве бродили И гитарой под луной Жителей будили. А в Большой театр билет Шиком был московским. Пели там во цвете лет Лемешев с Козловским. Под шумок студентов рой Набивался в ложи. (На галерке звук плохой Видно плохо тоже.) Под конец оваций шквал. «Бис» кричали «Браво». Пеньем тенор отвечал На любовь и славу. Грусть была и от того, Что отцу и маме Не известно ничего О ее романе. И решила, что письмом Сообщит попозже, А когда устроят дом, Пригласить их сможет. По вагону шел народ. Несколько парнишек Крикнули: «Привет, Федот, Как насчет картишек?» Фек друзьям был очень рад. На работу летом Приезжал он в Ленинград, Жил у них при этом. Там они в порту морском Разгружали баржи, Волокли мешки с песком По скрипучим маршам. Вскользь сказал им в галдеже: «Вот жена, Людмила, Полтора часа уже Я женат на милой». Люк друзей представил он: «Петя, Ваня, Боря — Ленинградский батальон Тружеников в сборе». Те с наличьем брачных уз Поздравлять их стали И отметить сей союз В ресторан позвали: «Вашу свадьбу мы, друзья, В складчину отметим, Чтоб как сталь была семья В назиданье детям».