Люс-а-гард

Трускиновская Далия Мейеровна

Поколдовав еще и таким образом, Люс широко развела руки и так прогнулась, что ее запрокинутое лицо оказалось обращено к остолбеневшему лорду. В том же медленном ритме она пустила еще несколько волн — от кончиков пальцев левой руки к кончикам пальцев правой.

Чувствуя, что ритм найден верно, Люс прогнулась еще больше, уперлась в пол головой и встала на борцовский мостик, причем так напрягла грудь, что та венчала все ее изогнувшееся тело. Медленно покачиваясь, Люс продолжала пускать волны по рукам, а потом встала и в настоящий мост.

Это была

несложная акробатика — но для деревенского лорда в новинку. Вряд ли соседние леди и девицы, которым доводилось его соблазнять, выделывали что-нибудь этакое. Люс могла себе представить, что это были за романы — достаточно пошлое ухаживание и торопливая близость… Ей даже стало обидно — невелика заслуга выделиться на таком убогом фоне.

Размышляя обо всем этом, Люс встала на руки, прогнула спину и пришла на ноги прямо перед лордом.

— Ты мужчина или женщина?… — хрипло спросил он, а в глазах уже не было ни тени разума. Штучки времен Гарун-Аль-Рашида сработали, как всегда, безупречно.

— Я женщина, я женщина! — глядя лорду в глаза, Люс протянула руку к его солнечному сплетению. Он не возражал, когда острый палец уперся в определенную точку, не возражал он и тогда, когда, испытав сильное давление, вдруг закрыл глаза, обмяк в кресте и сполз к ногам Люс.

Он был мгновенно связан собственными штанами и поясом, а край роскошного плаща Люс использовала вместо кляпа. Затем она быстро зашнуровала рубашку, накинула сюрко, оттащила бесчувственное тело вглубь комнаты, к кровати, схватила связку ключей и осторожно приоткрыла дверь.

Увы — перед опочивальней лорда Блокхеда было что-то вроде вестибюля, и там толклись люди.

Люс так же бесшумно, как и открывала, закрыла дверь и очень медленно провернула в замке огромный ключ.

Но тут лорд очухался.

И это было ужасно!

Он пришел в совершенную ярость, стал извиваться на полу, рычать и подвывать. К сожалению, Люс не сообразила затолкать лорда под тяжеленную кровать, живо напоминавшую, благодаря балдахину с фестонами, сцену провинциального театра. Под кроватью он мог бушевать сколько душе угодно.

Неосторожно оставленный на открытом пространстве лорд Блокхед, катаясь и дергаясь, добился-таки нужного эффекта — опрокинул кресло. Кресло свалилось на лорда, а было оно дубовое. Лорд взвыл и, выкарабкиваясь, поднял страшный грохот.

Люс поняла, что пляска обнаженного и связанного собственными штанами лорда рано или поздно привлечет внимание тех, кто толчется снаружи. А поскольку владелец замка уединился с разбойником из Шервудского леса, бдительная свита, услышав грохот, попытается взломать дверь. Это сложно, но, увы, вполне возможно, особенно если принести со двора бревно и вшестером раскачать его на манер тарана. Тем более, что места в вестибюле для этого хватит.

— Ишь, распрыгался! — сказала Люс лорду. — Вообрази, как обрадуется твоя команда, обнаружив тебя в такой виде! Сексапильненький ты наш! Ладно, будешь вести себя хорошо — прикрою срам.

Лорд заскрежетал зубами и брыкнул воздух.

Пожав

плечами, Люс вынула ключ из замка, взяла кольцо связки в зубы и взобралась на подоконник.

Стена снаружи была, естественно, корявая, ползать по такой — одно удовольствие. Правда, во дворе замка вовсю хозяйничали — скотницы несли на кухню молоко и сыр, повар смолил тушу, прачки развешивали белье, огородник прикатил тачку с репой… Но Люс знала — простой смертный, да еще занятый будничным делом, без нужны таращиться вверх не станет.

Ей нужно было всего-навсего добраться до внутренней галереи, снять не ждущего нападения часового, подобрать ключ, проникнуть в башню и убедиться, что Серебряная Свирель благополучно вернулась в свою эпоху. Дав себе слово впредь не связываться с такими растяпами, Люс решительно полезла по стене.

С часовым все было очень просто — Люс небрежно скинула его вниз, прямо в бочку с водой, запасенную для лошадей. А поскольку она очень аккуратно провела подсечку, а потом не забыла распластаться на полу галереи, то бедняга честно решил, что это он сам сдуру споткнулся, поскользнулся и грохнулся.

Пока внизу с большим восторгом вылавливали из бочки часового, Люс проползла к двери и, стоя на коленях, начала пробовать ключи. Но тут ей не повезло — по закону подлости, нужный ключ должен был попасть к ней в руки последним.

Когда же она скрежетала в скважине замка предпоследним ключом, мимо ее виска свистнула стрела и вонзилась в дверь башни. Потом волос Люс коснулись еще три стрелы — будь у нее прежняя прическа «одуванчик», эти стрелы пригвоздили бы ее за волосы, и ей оставалось бы только ждать, пока явятся стражники и отцепят ее от двери, потому что обрезать волосы и то ей было сейчас нечем.

Люс по— пластунски поползла прочь от двери, даже не представляя, где она теперь скроется.

Галерея замкового двора была своего рода коридором, куда выходили двери от покоев лорда, леди, сэра Эдуарда, замкового капеллана, еще каких-то помещений. Комизм ситуации заключался в том, что Люс имела ключи от всех этих дверей, только без бирочек с номерами. Она не могла даже встать на колени, чтобы дотянуться до замка и попробовать хоть один ключ — ее немедленно заметили бы снизу.

Так она доползла до лестницы. Это пространство переползать было опасно — мало ли кто затаился с луком внизу у поворота лестницу и ждет, чтобы на уровне пола показалась ее голова?

Люс замерла. Возвращаться назад не имело смысла. Впереди, возможно, ждала самая настоящая смерть. Она подумала — а не перескочить ли через перила галереи прямо во двор и не разобраться ли там на месте, сколько лучников за ней охотятся и на что они вообще способны. Но выходить против лука с голыми руками было нелепо. Люс неплохо метала нож — но ее кинжал остался там, где она так эффектно бросила его перед лордом.

Был еще один выход — браслет. Самый последний выход. Но Люс не могла спасаться бегством, бросив Серебряную Свирель на произвол судьбы. Это было ниже ее достоинства.