Люська
Шрифт:
– Папа! Папочка! Иди к нам! Нам без тебя скучно! А тебе там холодно и одиноко! Папочка! Мы тебя любим, ждем, приходи быстрей!
Я всегда спрашивал:
– Куда родная? Куда? Где мне вас отыскать?
Но дочка не слышала, только опять всегда звала.
И во сне было все как на Яву. Было ощущение тела. Я дышал одним с ними воздухом, чувствовал ветер, замерзал, когда было холодно и потел в жару. Но они меня не видели и не слышали. Но я не мог, как во сне, проходить сквозь стены, сквозь тела и препятствия. Я натыкался на них. Мне приходилось их обходить. И при столкновении с людьми они что то ощущали. Останавливались, осматривались. Но, наверное, касания были очень слабыми,
Я просыпался после таких снов с пустой тяжелой головой. Мокрый от пота и страха!
Тяжесть одиночества наваливалась в полную силу и я долго потом не мог уснуть.
Может это какая то инопланетная диверсия? Какое то оружие растворило всех людей в воздухе, ведь даже, если всех убили, то должны остаться трупы. А трупов не было. Сколько я не искал. Все было. Птицы, собаки, звери, насекомые, рыбы, а людей не было. Только я, один.
– Почему? Почему я? Чем заслужил? Или в чем провинился? Но где люди?
Мой мозг не находил приемлемого варианта. Все отпадало. Но было одно. Пока я бухал под землей, что-то случилось со всем человечеством. Но если я выжил на глубине трех метров, то должны быть еще выжившие. Какие ни будь шахтеры. Военные. Подводники, наконец! Диггеры московские! Спелеологи! Бомжы какие то, живущие в теплотрассах.
Значит надо кого-то поискать. Должен же кто-то еще остаться! Где ни будь остаться.!
Пройдет зима, надо ехать в Москву, искать людей, объединяться. Объединяться для выживания, для возрождения. Только надо найти. Весной надо их найти. Ноя всю осень искал и никого не видел. Даже следов не видел. Я исколесил весь город, там где мог проехать. Облазил множество подвалов. Но не было даже запаха людей.
Но Москва намного больше. Надо ехать туда. Там должен кто-то выжить. Там проживало так много людей. Всегда. И везде. Там тоже есть всякие бункеры, и есть люди, которые по роду службы или работы, должны были находиться там. Должны. И они, так же как и я выжили, и живут, и ждут. А может и сами ищут тех кто остался.
Такие мысли крепли и ширились. Я стал продумывать предстоящую поездку. Весной, когда сойдет снег и откроются дороги. А пока я отыскал атлас автомобильных дорог и начал прокладывать маршрут. Запоминать дорогу, населенные пункты и заправочные станции. А до весны было далеко. Но делать все равно было нечего. Я выучил наизусть все повороты, все заправки и все придорожные деревни. А когда стало теплеть и побежали ручьи я начал готовиться. Собирал продукты, выпекал хлеб, снова и снова повторял по атласу дорогу.
Весна была бурной и солнечной. Снег таял, вода бежала по земле обильно. Когда появилась возможность выехать, сгонял к реке. Вода поднялась высоко, как бы мост таящим льдом не сломало. Я подумал о дороге в Москву. Дома снова изучал атлас, смотрел мосты и как к ним подъезжать.
Март пролетел и в начале апреля я решился. Перед поездкой несколько дней приучал себя поздно ложится и поздно вставать. Выезжать решил ночью. Насколько я помнил, раньше можно было доехать до Москвы часов за десять-двенадцать. Но это при наличии на дороге автомашин. А теперь движения нет и можно доехать раньше.
Загрузил продукты, две канистры с дизельным топливом - на всякий случай, и скутер. В столице, явно больше автотранспорта, значит и заторов должно быть больше, и скутер будет очень полезен. Собак решил не брать. Как там будет в дороге-неизвестно. Наполнил их миски кормом. Прикопал по двору еще несколько, что б потом они нашли, но так что б не сразу. За домом положил не распечатанные мешки с кормом. Что быстрее съедят, то
Дорога была совсем сухая и почти не разрушилась за зиму. Иногда встречались брошенные машины, но их было немного. Мосты выдержали напор талой воды и льдин.
Практически весь путь проделал без поломок и остановок. Запас солярки не понадобился. Заправлялся по уже знакомой схеме, на АЗС. На всех заправках имелись помпы, так что с горючим проблем не было. Часов через семь подъезжал к пригородам. Здесь и начались трудности. Разбитые и сгоревшие машины стали попадаться на каждом шагу. Последние сто километров ехал три часа. На улице был ясный день. Я очень устал и решил поспать несколько часов. Свернул с трассы, выбрал домик, выбил дверь, нашел диван и завалился.
Проспал до вечера. Поднялся, позавтракал и решил еще отдохнуть, а в Москву въехать завтра утром. А пока исследовать этот населенный пункт. Достал скутер и начал объезжать городок. Все было как и в моем городе. Небольшие заторы на дорогах. Выгоревшие квартиры и дома. И никаких следов людей. Собак не было. Или погибли за зиму, или боялись меня, не показывались. К вечеру закончив осмотр, я развел костер, приготовил ужин и улегся спать. Засыпал трудно. Все думал, как буду вести свои поиски.
Москва город огромный. Но потом решил пробираться в Кремль. Если есть кто живой, то он обязательно должен оставить о себе знать именно в Кремле. В центре страны. А где еще? С этими мыслями я и уснул. Проснулся рано утром, быстренько приготовил себе завтрак, и в путь. Перед МКАДом встретил очень много заторов. Столкнувшиеся машины стояли кучами на дороге и рядом с ней. И проехав, от пересечения с кольцевой, не больше трех километров, пересел на скутер.
Город был сильно разрушен. Наверное, взрывался газ, проваливалось метро. Огонь здесь, похоже, бушевал во всю. Я не увидел ни одного дома, который бы избежал пожара. Там где проходили линии метро, теперь были огромные ямы или руины от провалившихся зданий. Признаков наличия людей не было. Только одиночные собаки пересекали дорогу или рылись в развалинах. Смотреть на все это было невыносимо страшно. Пробираться по запруженным дорогам и сохранять направление было очень трудно. Но я упорно продвигался к Кремлю. Где-то приходилось переносить скутер на себе через развалины.
И только к утру я добрался до Красной площади. Там стояла тишина. Никто не приходил и не оставил никаких отметок. Я с тоской вошел в ворота Кремля. Они были открыты настежь. Вездесущие собаки пробегали по дорожкам. Разрушений почти не было. Следов пожара тоже. Просто было очень грязно и безлюдно. От усталости я зашел в караулку и найдя комнату отдыха, упал на первый попавшийся топчан, и уснул.
Мне снилась Москва в той жизни, которой уже не вернуть. Множество людей, красивые девушки, классные машины, автомобильные пробки, звенящие трамваи. Почетный караул, печатающий шаг. Красная площадь, заполненная разнообразным людом. Гостиницы, в которых никогда не было свободных мест. Огромные магазины, манящие витринами, в которых не протолкнуться. Мне снилась людская толчея вокзалов, тугие потоки в метро, очереди на маршрутки. Все то, что было раньше. И опять все было реально. Люди ходили, разговаривали, занимались своими делами. Было много, много людей. Я чувтвовал их запах, слышал их разговоры. Но они меня нет. Я пробовал толкать их. Они останавливались, оглядывались, пожимали плечами, улыбались и шли дальше! Я орал и бил любого, до кого мог дотянуться. Реакция была всегда одна и та же. Этот тяжелый сон кончился под утро. Потом я все же забылся и уснул без сновидений.