Мадам одиночка, или Укротительница мужчин
Шрифт:
– Чудная ты, – улыбнулся Зия и поволок мешок к выходу. – Надо спешить, – сказал он больше для себя, чем для меня, и потащил мешок дальше.
Как только мы вышли на улицу, меня оглушила царившая кругом тишина. Спал верблюд, мирно дремали павлины, фазаны и другая живность, населяющая наш дом. Я посмотрела на часы и увидела, что уже ровно полпервого ночи – прекрасное время для того, чтобы избавляться от трупов. В тот момент когда Зия решил немного передохнуть, я стала прислушиваться к тишине, и от напряжения у меня заболела голова.
– Тяжелый
– Нормальный…
– Что значит нормальный? Ты так говоришь, как будто каждый день такие мешки носишь. Я спрашиваю, тяжелый он или нет?
– Нормальный. Ты же знаешь, что я штанги намного тяжелее поднимал. Просто неприятно сознавать, что это труп.
Зия потащил мешок к воротам, а я побежала вперед, чтобы их открыть. Едва распахнув ворота, я чуть было не получила разрыв сердца от того, что мне довелось увидеть.
Прямо рядом с воротами нашего дома резко притормозил «Форд», открылось окно, а из него высунулся мой старый знакомый Гоша. Потаращившись поочередно на меня, на Зию и на мешок, тезка нашего верблюда покрутил в руках зажигалку и поприветствовал нас, не выходя из машины.
– Здорово, ребята! Как жизнь молодая?
– Нормальная у нас жизнь, – не растерялась я и вышла на первый план, чтобы хоть немного заслонить своими хрупкими габаритами турка с мешком.
– А я вот проезжал мимо, дай, думаю, остановлюсь. Смотрю – ворота открываются. Дай, думаю, погляжу, кто сейчас из дома выйдет.
– Что это ты в полпервого ночи мимо нашего дома ездишь? – подозрительно посмотрела я на Гошу.
– А я всегда так езжу. Я вообще сплю мало, а езжу много. Не ожидал вас увидеть так поздно.
– И откуда ты едешь?
– Да у нас тут недалеко стрелка была с пацанами у моря.
– И где пацаны?
– По домам поехали. А вообще кто куда. Кто домой, кто в баню, кто по девкам.
– А ты почему не в бане и не по девкам?! – прищурила я глаза.
– А я еще не успел. Я только со стрелки еду, смотрю, ворота открываются и вы выходите. Разве я мог не притормозить? В нашем городе второй такой навороченной дамочки, имеющей собственного слугу, нет и уж точно больше никогда не будет.
– Что значит не будет?! Ты меня что, хоронить, что ли, собрался?!
– Я говорю не тебя, а второй такой, как ты…
– Так ты сейчас в баню или по девкам?!
– Не знаю. Как получится.
Гоша изменился в лице и широко раздул ноздри.
– А ты что мне допрос устраиваешь?! Я что, перед тобой отчитываться должен?! Ты что, меня ревнуешь, что ли?!
– Больно надо! Я мужиков никогда не ревную… Я к ним вообще никаких чувств не испытываю…
– Ты прямо мужененавистница какая-то. Тебя обидел, что ли, кто-то сильно?
– Меня? Обидел? Кто?
– Ну как кто?! Мужик какой.
– Вот еще. Да меня черта с два когда обидишь! Да и кто?! Мужик?!
– Тогда чего на меня уставилась?!
– Это я уставилась?!
– Ты.
– Это ты какого хрена у моего дома ночью дежуришь?!
– Я дежурю?!
– Ты.
– Да я мимо проезжал! Больно мне надо у твоего дома дежурить! Еще возомнишь о себе невесть что! У меня тут девок знаешь, сколько?! Тебе и не снилось!
– Где тут?!
– В Коктебеле.
– Не сомневаюсь. Тут деревня большая. В деревнях всегда баб больше, чем мужиков.
– Значит, ты наш город деревней считаешь?
– Считаю. А ты, значит, говоришь, что случайно мимо меня проезжал?!
– Случайно.
– Так вот и езжай дальше!
– И поеду!
Гоша хотел было нажать на газ, но все же задержался и стал смотреть куда-то мимо меня, словно сквозь меня, стараясь повнимательнее разглядеть лежащий на земле мешок.
– А это что?
– Это мешок.
– Какой мешок?
– Обыкновенный, из-под строительного мусора.
– А в мешке что?
– Не твое дело.
Гоша нервно заржал и закурил сигарету.
– Ребята, вы что, хлопнули кого-то, что ли? Похоже, у вас в мешке труп. Вы что, сейчас хотите от жмурика избавиться?!
– Ты чего несешь?! – Я почувствовала, как залилась алой краской.
– А мне кажется, вы кого-то мочканули…
– Когда кажется, креститься надо.
– Ребята, неужели вы мокрушники?! – совершенно не слушал меня Гоша. – Я подозревал, что вы чем-то нелегальным занимаетесь, но никогда не думал, что именно этим. Вы что, в наш город на отстрел приехали? Надо посмотреть последние сводки, никто ли у нас не пропал.
– У нас павлин умер, – не могла придумать ничего лучшего я.
– Кто?
– Павлин. Птица такая красивая. Семейство пернатых.
– Какое семейство? – захлопал глазами Гоша.
– Пернатых! – сказала, как отрезала, я.
– Это та, которая с хвостом?
– Это та, которая с большим и красивым хвостом. Съел, наверно, что-нибудь несвежее. У вас часто просроченными продуктами торгуют. Я это сразу заметила. У нее живот долго болел. Она в последнее время в основном кверху пузом лежала…
– Кто она-то?!
– Птица.
– Птица?!
– Птица. А сегодня вечером копыта откинула. (Лапы то есть.) Горе у нас. Не до тебя нам сегодня. Мы ее хоронить идем.
– А чего ночью-то?
– Это чтобы никто наших слез не видел, – выдала я на-гора. – Птица эта была нашей любимицей, и нам с ней очень тяжело расставаться Мы хотим скрыть свое горе от посторонних глаз, а тут ты…
Гоша вновь стал метать взгляды на мешок.
– А что, у вас павлин был такой большой?
– Был. Он у нас кушал хорошо. Калорийно. Все самое вкусненькое любил. Мы, бывало, от себя оторвем и ему дадим. Вот его и расперло. Он у нас словно на дрожжах рос. Ветеринара вызвали, он поставил диагноз: акселерация.