Мадам
Шрифт:
– Если увижу вас вместе еще раз, вышвырну вон обеих! – орал он своей жене.
Через несколько дней родители и друзья провожали меня в аэропорт. Все плакали.
– Приезжай к нам, – говорила, всхлипывая, мама. Однако я знала, что больше не вернусь.
Единственным человеком, кто еще удерживал меня в Голландии, не считая родителей, была похожая на недоступную мечту Хельга…
3. ЮЖНАЯ АФРИКА
Перелет до Иоганнесбурга обещал быть долгим, но вовсе не скучным. Моим соседом оказался очень симпатичный итальянский бизнесмен
Он был настолько мил, что как только стюардесса убрала подносы с едой, мне очень захотелось немножко поласкать его языком. Нужно было проявить способность настоящего акробата, чтобы другие пассажиры ничего не заметили. Я накинула покрывало себе на голову и сделала вид, будто ищу свою косметичку у соседа под сиденьем. Это было что-то вроде легкой закуски, только подогревшей нам аппетит: нам захотелось заняться любовью по-настоящему. Для этого пришлось ждать, пока стюардессы раздадут постельное белье, притушат свет, а соседи устроятся на ночь.
Когда все улеглись, мы подняли подлокотники наших кресел и, укрытые покрывалами, подползли друг к другу. Я повернулась к нему спиной, ведь нам нельзя было шуметь и приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Наши тела сплелись… В порыве страсти мой партнер даже пару раз чуть не упал между креслами.
Вообще было очень сложно заниматься любовью в перерывах между походами стюардесс, бежавших на различные вызовы, и хождением в туалет пассажиров. Но сама мысль о том, что мы летим на высоте девять тысяч метров, возбуждала еще больше.
Несмотря на все неудобства, мы успели трижды совокупиться с милым итальянцем. Встали мы на рассвете усталые, разбитые и липкие от спермы.
Все остальное время я приводила себя в порядок и готовилась к встрече с сестрой и ее мужем Яном. Я видела их всего однажды, когда они приезжали в Голландию в свадебное путешествие. Тогда Мона наконец встретилась с отцом.
Как и я, Мона родилась в Индонезии, но ее мать, великолепная русская балерина, сразу же после развода уехала, и отец совсем потерял ее из виду.
Впервые увидев Мону и ее мужа, я нашла их очень красивыми. Я была сопливой 14-летней девчонкой, но уже тогда мне хотелось Яна. Потомок французских гугенотов, Ян был высоким, прекрасно сложенным, с черными волнистыми волосами. Одним словом – настоящий африканер, упрямый, мужественный и уверенный в себе. Работал он инженером на шахте.
Наша встреча в аэропорту была очень сердечной. Мона стала еще более цветущей, а Ян – еще красивее.
Встречать меня приехала и Деени, девушка, с которой мы никогда не виделись, лишь переписывались через одну из моих амстердамских подружек-лесбиянок. Она узнала меня по фотографии, которую я ей как-то послала.
Деени работала в голландской авиационной компании КЛМ. Мы обменялись телефонами и договорились встретиться после моего обустройства, а потом Ян, Мона и я поехали к ним домой.
Через полчаса мы подъехали к прекрасному белому трехэтажному дому в шикарном пригороде Иоганнесбурга, окруженному просторными
Жизнь под жарким солнцем Южной Африки была очень проста и естественна. Ко мне все относились, как к принцессе, даже пальцем не разрешали шевельнуть, чтобы помочь кому-то в доме. Дни напролет я загорала на лужайке у бассейна.
Ночью тем более делать было нечего. В ту пору в Южной Африке не было телевидения – как говорили, из-за правительства, проводившего политику апартеида. Единственное развлечение – пригласить на обед кого-нибудь из соседей. Первые две недели по вечерам я слушала в салоне классическую музыку и присматривала за детьми, когда сестру с мужем приглашали на обеды или приемы. Ночью лишь стрекот сверчков и пение птиц нарушали мертвую тишину…
В такие моменты от мысли, что я единственный взрослый человек в доме, мною овладевала черная меланхолия и сильная тоска по родине. Чтобы как-то убить время, я писала длинные письма родителям и друзьям.
Я очень соскучилась по сильному мужскому телу, мне были необходимы ласки и, скажем прямо, сексуальное удовлетворение. В Амстердаме я привыкла заниматься любовью с моим другом, как минимум, раз в неделю и раза два по воскресеньям, а теперь была лишена даже самой малости.
Я уже начала страдать от отсутствия регулярных связей, мне отчаянно необходим был хороший любовник. Об онанизме говорить не хочу, этим я занималась очень редко. К сожалению, вокруг меня не оказалось ни одного свободного мужчины, за исключением африканских слуг, а они меня не интересовали. К тому же не следует забывать, что те, кто переступал расовую границу, рисковал угодить на 9 месяцев в тюрьму.
То, о чем я сейчас расскажу, в общем-то аномально. Я полностью это осознаю, однако обязана быть честной по отношению к самой себе, поэтому не намерена ничего скрывать.
Однажды я, как обычно, лежала у бассейна и думала, что могу сойти с ума, если еще некоторое время останусь без мужчины. Вдруг я обратила внимание на немецкую овчарку, лежавшую рядом со мной. Пес как-то странно себя вел. Он приставал ко мне со дня моего приезда. Почти неделю он не отходил от меня и все время обнюхивал. Можно подумать, у него был обостренный нюх на секс. Я уже больше не могла себе позволить оставаться деликатной и решила, что этот пес будет моим первым южноафриканским любовником! Все равно, нормально это или нет.
Я стала тихонько ласкать его рукой между задних лап. Сразу же у пса произошла эрекция, он поднялся на ноги и влюбленно посмотрел на меня.
Разумеется, эта любовная сцена не предназначалась для любопытных глаз прислуги.
Мы с овчаркой отправились в кабинет моего шурина. Я закрыла дверь на ключ. Кого-то это, возможно, шокирует, но в тот момент я считала, что ситуация хоть и совершенно ненормальна, но иного выхода нет, настолько я была сексуально озабочена.
Я приспустила трусики бикини и придвинула к себе морду пса, чтобы он почувствовал мой запах. Одновременно я взяла рукой его половой орган и увидела его – такой красный и блестящий во всю величину. Это зрелище, казалось, сводит меня с ума.