Маэстро дальних дорог
Шрифт:
Глава XX
Зов Маэстро настиг Артема как раз когда он собирался пройтись по публичным домам Тайхо-Ранхада, одного из самых злачных и развратных вольных городов Миросплетения, специализирующегося на развлечениях — продажной любви, азартным и гладиаторским играм. И многому другому. Странник надеялся, что среди местных шлюх найдутся интересные, способные на что-нибудь нестандартное, искренне, всей душой обожающие секс во всех его проявлениях. Ему снова требовались новые женщины. И побольше! Поразвратнее. Можно было, конечно, смотаться на Базар, но почему-то не хотелось. А девочки из беспредьщиц были заняты обустройством наконец-то завершенной базы, им не до оргий пока. Через несколько дней можно будет вводить ее в домен, тогда точно никто не сможет напасть. Да и не рискнет — расправа над архидемонским кланом напугала жителей нижних миров до икоты, с такой жестокостью на их памяти с целым кланом не расправлялся еще никто. Да и мощь
Если честно, Артем понемногу начинал скучать, невзирая на постоянную учебу и тренировки — хотелось чего-то необычного, нестандартного, а чего именно землянин и сам не понимал. Он за прошедшие после возвращения в Клан полгода почти полностью освоил курс талангской школы «Нирван» и сейчас не спеша сдавал выпускные экзамены, также занимаясь с отдельными преподавателями за дополнительную плату. Это не считая наставников, которые покоя молодому Страннику не давали в принципе, гоняя его, как сидорову козу. К сожалению, Артем освоил знания только по одной специализации, пространственника, а хотелось бы по нескольким. Ту же некромантию и магию смерти в полной мере, хотя бы. Да и со светлым целительством до сих пор было море проблем. Но это пока не к спеху, главное, что вскоре нерадивым учеником наконец-то займется Кериан, передавая накопленные за столетие бродяжничества знания. А потом и до Зорхаса дело дойдет. Пора, наконец, становиться полноценным Странником, а не недотыкомкой каким-то.
Решив отложить визит в Тайхо-Ранхад, уж что-что, а пройтись по борделям он всегда успеет, Артем переместился к Маэстро по переданным тем координатам. Полубард обнаружился на плывущем в сине-бордовом туманном пространстве астероиде, он сидел в мягком кресле и неспешно попивал сиреневого цвета пузырящееся вино из висящей перед ним большой прозрачной кружки, в перерывах наигрывая легкую мелодию на любимой гитаре.
— Приветствую! — поднял ладонь Странник. — Чего звал?
— И тебе здравствовать, — отставил гитару в сторону Маэстро, она тут же растворилась в воздухе. — Предлагаю сходить в один любопытный мирок. Давно хочу разобраться, что там такое происходит, но никак не могу. Не получается. Мирок не в Миросплетении, а в небольшой закрытой вселенной, туда, не зная как, даже твои старшие не пройдут. Больно уж дорога заковыристая.
— Пошли! — загорелся интересом Артем. — А то что-то скучновато мне стало в последнее время. Женщин развратных там найти можно?
— Проблематично, там очень строгая мораль, — усмехнулся бард. — Разве что проституток, но они там — отбросы общества. А так — трепетная любва, верностя до гроба и прочая человеческая хрень. При этом мужики — подчиненные, правят бабы. На первый взгляд. А начинаешь разбираться — все совсем иначе. И так слой за слоем, словно луковицу очищаешь, и чем глубже лезешь, тем больше плакать хочется. Все мирно-тихонько, сладенько и ванильненько, радостный такой лубочек, который вдруг на два-три дня превращается в откровенный кошмар. И нежная, восторженная дева вдруг с хриплым ревом опрокидывает на землю паренька, который только что признавался ей в любви, прилюдно насилует самыми извращенными способами, затем жестоко кастрирует и страшно, медленно убивает. Он не сопротивляется и покорно выполняет все ее приказания, даже самые гнусные, а они, поверь, бывают крайне гнусными. Через две-три декады — наоборот. Другой паренек, мечтательный поэт, вдруг начинает кровавую жатву, творя со всеми встречными девушками такое, что словами не передать. И никто им ничего не говорит и не предъявляет. Наоборот, прохожие помогают держать жертв и советуют, как сделать им больнее! Трупы потом убирают городские службы, и все вокруг разом забывают, что такие люди когда-либо существовали. То и дело начинается безумная вакханалия. Дети режут родителей, родители — детей, мужчины — женщин, женщины — мужчин. Причем говорить и спрашивать об этом — строжайшее табу. Все делают вид, что ничего особенного не происходит. Как тебе?
— Обалдеть! — вытянулось лицо Странника. — Ты прав, надо разобраться в том, что там творится. И навести порядок.
Идти действительно пришлось очень выкрученным образом — больше девяти резких смен курса, спуск в нижние миры, причем не в знакомые Артему, а совсем другие, он отметил про себя, что надо будет потом в них погулять, наверняка найдется что-нибудь интересное. Или кто-нибудь. Далее пришлось сворачивать пространство-время тройной спиралью, проходить через образовавшиеся в результате этого между измерениями каверны (Странник понятия не имел, что так вообще можно), а далее подниматься чуть ли не к границам одного из райских миров, оттуда резко сворачивать влево и вниз через шестнадцать пространств и угловое время в четырнадцать с половиной градусов. Только после этого перед путниками открылась относительно небольшая вселенная, в которой имелось всего около десятка пригодных к жизни планет. Осмотревшись, Артем понял, что сам никогда бы не нашел дорогу сюда. Теперь-то, когда знает, как надо идти, найдет без особых
Планетка оказалась небольшой, но какой-то настолько уютной и тихой на вид, что сразу навевала мысли о покое, неге, послеобеденном отдыхе в тенечке. А уж ее городки и селения действительно напоминали собой лубок. Тишь и благодать. Люди радостно улыбались друг другу, обсуждали какие-то бытовые мелочи, поздравляли друг друга со знаменательными для них датами. Но при этом никакой философии и прочей науки здесь не было и в помине, развитие застыло на середине девятнадцатого века, даже паровозов и вообще железных дорог не имелось — дилижансы. Артем быстренько пробежался по местному эгрегору и озадаченно прикусил губу. На всей планете не было ни одного ученого, бунтаря, бродяги и даже мечтателя, поскольку местные поэты были кем угодно, но только не мечтателями. Сплошные обыватели! Довольные собой и окружающим. Они напоминали собой отмытых добела, радостно похрюкивающих у корыта с помоями свинок.
— Тебе не кажется, что их готовят для забоя? — хрипло спросил Артем. — Откармливают. А то, что ты мне рассказал, сам забой… Или подготовка к нему…
— Давно кажется, — вздохнул Маэстро. — Но кто готовит? И когда это произойдет? Мои возможности ты знаешь, но я не могу обнаружить никого, кто был бы во всем этом заинтересован. Вселенная просканирована на любых уровнях десятки, если не сотни раз. Никого и ничего не обнаружено. Так кто готовит? Кто это делает?
— Мда… — озадаченно почесал в затылке Странник. — Знаешь, надо дождаться первого инцидента и во время него попробовать посмотреть, кто в нем заинтересован. А то ведь во время забоя все население планеты грохнут.
— Для того, чтобы разобраться в происходящем, я тебе и позвал, — кивнул музыкант. — Может хоть ты сумеешь что-то увидеть, у нас все-таки возможности и способности разные. Единственное, что я обнаружил — это исчезновение гавваха[1]. Порой даже возникает ощущение, что самые страшные пытки и умерщвления не дают притока гавваха, что совершенно невозможно. А значит его кто-то тайно потребляет, причем таким образом, что даже я этого гурмана паскудного поймать не могу.
Решив поискать пока женщин с хотя бы тлеющей нижней чакрой, Артем просканировал с орбиты планету. И ошалело помотал головой. Ни единой! Серые, пустые, ни на что не пригодные. Интересы вертятся исключительно вокруг дома, кухни, замужества, детей и прочих жизненных мелочей. Они, безусловно, необходимы. Но не только же они? Даже в Британии магической Земли до наведения там порядка было намного лучше, там изредка попадались чудесные женщины, полные жизни и стремящиеся к чему-то возвышенному или хотя бы необычному. Джейн хотя бы взять или Джессику. Здесь же таковых не было вовсе. Мало того, местные жительницы даже в постели оказались откровенно убогими — ни одна ничего не чувствовала во время процесса, она просто терпела приставания и прикосновения мужа, неподвижно лежа при этом и размышляя о чем-то своем. Искренне полагая, что этот процесс нужен только для зачатия детей, ни для чего другого. Для неженатых мужчин имелись многочисленные проститутки, но они ничем не отличались от «порядочных» женщин, точно так же неподвижно лежали и терпели. А если бы какая-нибудь попыталась вести себя иначе, местный мужчина от нее просто шарахнулся бы, поскольку не представлял, что бывает иначе. И любую активность женщины воспринял бы, как ее внезапное сумасшествие.
Озвучив результаты сканирования, Артем спросил у Маэстро, что это такое. Тот в ответ невесело хохотнул и предложил посмотреть на поведение местных дам в момент, когда все начнется. Потом со вздохом сказал:
— Они такое вытворяют, что твоим демоницам-беспредельщицам с Базара далеко. А мужчины, которых режут на куски, счастливо смеются и просят сделать им еще больнее. Они умирают со счастливым выражением на лице! Впрочем, женщины, когда их режет мужчина, ведут себя не лучше. Причем им реально больно, я ментально к ним подключался! А гавваха не возникает. Добропорядочные обыватели сбиваются вокруг места событий и наблюдают за происходящим с горящими глазами, помогая палачу, держа жертву, если требуется. Причем, оный часто, закончив с одной, показывает на девушку или парня из толпы, в зависимости от своего пола, та или тот немедленно раздеваются и опять же счастливо смеются, пока их насилуют и убивают. Мазохисты? В другое время мазохизма в них и на йоту нет. А когда все заканчивается, местные быстренько убирают трупы, зарывают их в ближайшем овраге и продолжают жить, как ни в чем ни бывало. Они вообще не думают о случившемся, словно тут же обо всем этом позабыли.
— Так не бывает… — поежился Артем. — За всем этим однозначно стоит какая-то тварь, которой здесь совсем не место. Найду и отловлю.
Две сущности не спеша изучали планету, оставаясь на орбите. Им было уютно вместе, обоим, особенно Маэстро, давно не хватало дружбы или хотя бы приятельства с приблизительно равным по силе. Артем вспоминал себя человеком с улыбкой, понимая, что возврата к этому не будет. Хотя, конечно, в мироздании все возможно. Но он бы не хотел, человеческое существование по сравнению с жизнью Странника — нечто убогое.