Маг для особых поручений
Шрифт:
– Моих?! – ошарашенно переспросил Темьян. – А кого, в таком случае, просишь об удаче ты? Проклятых?!
Миссел не ответил. Он вычертил рукой в воздухе какой-то знак, и по мостовой словно прокатился незримый плуг, выворачивая булыжники, взрывая землю и ломая чугунные основы фонарей как сухие ветки. Боевые маги попытались ослабить заклятие Миссела, выставив одновременно вперед свои посохи. Разрушительная волна задержалась лишь на миг, а потом, обретя силу, яростно прорвалась вперед, опрокидывая врагов, погребая их под высоченным валом земли и камней.
Миссел вскочил на коня:
– Быстрее, Темьян! Да закрой же ты наконец рот и садись в седло! Надо убираться из города!
Они пришпорили коней, но умные животные не хотели идти в мешанину человеческих тел, каменных глыб и вывороченной земли, они храпели, закусывали удила и норовили встать на дыбы.
Миссел выругался и спрыгнул на землю:
– Ладно, бежим так. Но ради всего святого, скорее!
И они побежали со всех ног, стремясь затеряться в хитросплетении улиц и прорваться к городским воротам. Но маги преследовали их, выскакивая из переулков, отрезая путь, стараясь взять в кольцо. К ним присоединились королевские гвардейцы, и толпа преследователей росла. Наконец произошло неизбежное: неважно знающие город беглецы оказались загнанными в тупик. Им ничего не оставалось, как заскочить в один из домов, высадив дубовую дверь.
– Уходите, все уходите! – закричал волшебник домочадцам.
Те послушно бросились наутек. Миссел поймал за руку последнего из них.
– Наверху кто есть?
– Нет, господин, – клацая зубами, ответил тот.
– Хорошо.
Волшебник и урмак взбежали на второй этаж, разрушив за собой деревянную лестницу. Впрочем, врагов это задержало ненадолго – с помощью мебели они соорудили пирамиду, по которой самые ловкие уже карабкались наверх. Темьян схватил первого из нападающих поперек туловища и скинул на пирамиду. Та рухнула, а Темьян получил от магов удар по руке каким-то заклинанием. Рука начала неметь. Урмак отпрянул в комнату под защиту стены. Миссел тем временем открыл окно и высунулся наружу. Поглядел вверх, на возвышающуюся старую каменную стену дома, которая упиралась в черепичную крышу, и позвал:
– Темьян!
Урмак подбежал и тоже выглянул. Свистнула арбалетная стрела, Миссел ловко поймал ее в двух ладонях от лица Темьяна и отбросил в сторону.
– Ты сможешь выбраться на крышу? – спросил волшебник.
Темьян поморщился, подумав, что, если бы не ошейник, личина Паука сделала бы подобное детской забавой. А так…
– Попробую, – сказал он. – Но у меня немеет рука.
Миссел провел над поврежденной конечностью ладонями.
– Травма серьезная. Я не смогу мгновенно излечить ее.
В это время в дверях показались первые преследователи. Миссел магией обрушил часть пола, который утянул за собой гвардейцев и, судя по крикам, нанес увечья нескольким оставшимся внизу.
– Выбора нет, Темьян. Лезь первым, а я тебя подстрахую от стрел и заклинаний.
Урмак встал на карниз и посмотрел на стену.
Пролезть надо локтей десять, не больше. Камень старый, скрепляющий его раствор местами раскрошился, оставляя приличные щели, за которые может зацепиться ступня и пальцы рук. Над окном архитектор поместил витиеватую лепнину, по которой вообще можно подняться как по лестнице. Основная сложность – сама крыша. Вернее, переход на нее со стены. Нижний слой черепицы выступает на солидное расстояние, а зацепиться особо не за что.
Мимо головы урмака просвистели еще две стрелы, одна, резко изменив направление, влетела в комнату, другая сломалась о камень стены.
Темьян снял башмаки и сосредоточился, вызывая образ Паука. Вначале ему показалось, что затея абсолютно безнадежная – нефритовый ошейник не отпускал звериную сущность Темьяна, загоняя ее в самую глубину человеческого сознания. Но несколькими мгновениями позже ему почудилось привычное бурление крови, предвещающее вариацию. Он напрягся изо всех сил, стремясь удержать ускользающее ощущение, и полез вверх, стараясь не слишком полагаться на покалеченную руку. К счастью, она полностью не потеряла чувствительности, пальцы сгибались и разгибались, правда, гораздо медленнее, чем на здоровой, и неприятное покалывание сопровождало каждое ее движение.
В оставленной урмаком комнате слышались звуки сражения – гвардейцы и маги прорвались-таки в комнату. Миссел, судя по звукам, орудовал мечом, защищая окно.
Темьян карабкался по стене, не сводя взгляда со ската крыши, и представлял, как клейкая паучья нить вылетает из его пупка и надежно крепится к черепице. Если бы он мог обернуться Пауком, крепкая, гибкая паутина уже одним махом взметнула бы его на крышу, но ошейник надежно тормозил способности оборотня, хотя погасить их полностью волшебной игрушке оказалось все же не под силу. Организм урмака не смог выработать нужный белок, который, застывая на воздухе, превращался в пресловутые паучьи нити. Но разуму Темьяна удалось создать астральную веревку, которая и помогла ему преодолеть препятствие. Миг дикого сосредоточения – и урмак, припав на все конечности, оказался на покатой крыше.
Оставшись внешне человеком, он все же сумел получить некоторые качества Паука, в частности астральные восемь глаз, позволяющие существенно расширить обзор. Он видел все, что происходит за спиной, впереди и по бокам. Впрочем, ощущения были другими, нежели как если бы он действительно смотрел глазами. Информация поступала в мозг отрывистыми образами, четкими, рельефными тенями. Темьян не смог бы описать цвет предметов, их структуру. Пользуясь паучьим зрением, он не отличал дерево от металла, камень от песка, жидкое от твердого. Только живое от неживого. Но для Паука это и было главным. Неживое делилось на опасное и безопасное, а живое – на добычу и бесполезную декорацию. Только эти четыре категории имели для Паука смысл.
Оказавшись на крыше, Темьян затылком уловил какое-то движение. Глаза Паука безошибочно определили: добыча! Опасность и добыча!
Резко повернув голову, Темьян увидел на площадке возле печной трубы стрелка с арбалетом, который торопливо целился в него. До арбалетчика было шагов шесть-семь вверх по достаточно крутому наклону крыши. Урмак по-прежнему стоял на четвереньках вполоборота к стрелку. Палец арбалетчика уже нажимал на спуск, когда Темьян взвился вперед и вверх в немыслимом паучьем прыжке, разворачиваясь в воздухе. Одним скачком преодолев все расстояние, он сбил арбалетчика с ног и резким поворотом рук сломал ему шею. Вид поверженной добычи вырвал из его уст глухое рычание и желание вцепиться в теплую человеческую плоть, чтобы, по обычаям урмаков, испробовать горячей крови. Но человеческое начало, подпитываемое розовым нефритом, возобладало, погасив позыв, и Темьян с досадой покрутил головой – невозможность полного перевоплощения очень утомляла и вызывала сильное раздражение.
На крыше появился Миссел. Окинув взглядом труп и стоящего рядом на четвереньках урмака, он сразу все понял и сочувственно сказал:
– Тебе необходимо сделать хоть глоток, парень. Иначе, сдерживаясь, ты рано или поздно сойдешь с ума.
Темьян поморщился от отвращения, понимая, что волшебник прав: если урмак не прибегал к вариации, он мог годами жить, не нуждаясь в человеческой крови, но, принимая личину Зверя и обретая его силу, обязан был следовать до конца образу Охотника. А Темьян уже второй раз вызывал дух своей иной ипостаси (первый раз – во время драки в таверне – Барса), второй раз начинал Охоту и получал Добычу, но не доводил обряд до конца. Темьян еще раз посмотрел на убитого и понял, что нет, не сможет. Не сейчас.