Маг-менестрель

Сташеф Кристофер Зухер

— Превосходная работа. У меня бы лучше не получилось.

Мэт окоченел. Он узнал голос.

И очень медленно обернулся.

— Добрый вечер, ваше величество.

Глава 18

— Вечер и вправду добрый, — ответил король. — Давай-ка выйдем из-под этой колоннады на солнце, чтобы ты мог взглянуть на него в последний раз.

Мэт молча смотрел на короля, дожидаясь того мгновения, когда оторвавшийся от пищевода желудок достигнет дна. Он увидел за спиной у короля Ребозо и отряд гвардейцев, увидел злобу во взгляде

канцлера и почувствовал, как желудок, достигнув дна, подпрыгнул. Но все равно он сумел выговорить:

— Вряд ли работа так уж превосходна, если я привлек ваше внимание. А вы ведь ждали, когда я это сделаю, не так ли?

— Да, это была хитро подстроенная ловушка, — подтвердил король и обернулся к канцлеру. — Поздравляю тебя, Ребозо, твой маневр оказался восхитителен, а выбор барышни безошибочен.

Канцлер улыбнулся и поклонился королю:

— Сущие пустяки, ваше величество. У этого глупого доброхота совершенно отсутствует какая бы то ни было подозрительность!

И как это получалось, что одна навязчивая идея влекла за собой другую, вот интересно?

— Я так понимаю, что ваше величество скорбит о потере многообещающей наложницы?

— Что-что? — презрительно проговорил Бонкорро. — Ни она, ни ее ухажер тут ни при чем. Более того, я надеюсь, они будут счастливы вместе.

Однако глаза Ребозо горели мстительным огнем, и Мэт понял: этот был готов выследить Паскаля и Фламинию исключительно из-за оскорбленного самолюбия.

— А вот ты очень даже при чем, — продолжал король. — Человеку, имеющему достойное положение, принято называть себя, когда он попадает в чужую страну, — конечно, тогда, когда он является ко двору короля.

— Это вы про меня? Да я ничто!

— Полагаю, что ты не врешь, хотя это и странно, — прищурившись, заметил король. — От себя могу лишь сказать, что самоуничижение твое излишне. Всякий, кому удалось превозмочь заклинание обольщения, наложенное на женщин из моего гарема, это, безусловно, чародей, и никто иной.

— Как приятно слышать, что на самом деле Фламиния — вовсе не такая вертихвостка, какой выглядела.

— Итак, ты чародей, — твердо проговорил Бонкорро.

Так. Стало быть, испытание. О, как Мэту хотелось бы нарушить заповедь «не солги» ради спасения жизни! Однако сейчас ему прежде всего нужно демонстрировать послушание воле короля.

— Да, ваше величество. Но и вы тоже.

— Вероятно, раз уж я не колдун, — вздохнул Бонкорро. — Однако свою силу я черпаю не от Сатаны и не от Бога, как ты, несомненно, знаешь.

Канцлер бросил на короля нервный взгляд, но, впрочем, тут же сделал вид, что никакого взгляда не было. Значит, Мэт угадал верно: канцлер был колдуном.

— Да, это я понял. Но как же в таком случае вы творите чудеса?

— Благодаря феноменальной памяти. — Ага, значит, он решил отложить месть на потом, а пока поболтать с интересным собеседником о том о сем. — Я ведь на этом, можно сказать, вырос: я видел, как произносит заклинания мой дед, мне приходилось на это смотреть вместе с половиной придворных. И попробовали бы мы не смотреть! Ослушаться короля? Тогда все тряслись от одной только мысли об этом. Он-то,

конечно, никогда бы и не подумал, что я запомню каждое его слово, каждый жест, вот только раньше для меня все это было бессмыслицей. Подобным же образом я наблюдал за своим отцом. Он тоже произносил заклинания, которые, как он утверждал, исходят от Бога и святых. На самом-то деле он с полной ответственностью обучал меня этим заклинаниям.

Мэт ухватился за слово «утверждал».

— Но вы до сих пор не верите, что силы, которые черпал ваш отец, происходили от Бога?

Ох, любо-дорого смотреть, как дергается Ребозо при каждом упоминании Бога!

— Нет. И я также не верю, что черная магия пользуется помощью Сатаны. — Бонкорро цинично усмехнулся. — Я не верю ни в то, ни в другое — ни в Рай, ни в Ад!

— Вот почему вас так заинтересовало заклинание, позволившее бы вашей душе прекратить существование, когда вы умрете? — старательно выговаривая слова, спросил Мэт.

— Молчать! — рявкнул Бонкорро, и глаза его гневно полыхнули. Не без усилия он овладел собой и вымучил улыбку. — Скажем так: по меньшей мере я отрицаю, что источники магии — либо Добро, либо Зло.

— Откуда же тогда магия черпает силы?

— Отовсюду. Бесполезно выяснять, откуда именно.

Мэт вспомнил: когда-то и он так думал.

— Значит, вы просто совершаете ритуалы, некогда увиденные и запомненные, а то, почему и как у вас что-то получается, вас не волнует?

— Именно так. Какое мне дело до «почему»! Главное, что все получается!

— Ну... когда знаешь «почему», можно изобретать что-то новое, — не спеша проговорил Мэт. — Или, если что-то не получается вопреки твоим ожиданиям, понять, почему не получилось.

Бонкорро снова прищурился.

— Ты говоришь так, словно все знаешь, но ведь только самые могущественные из чародеев так верно могут определить источник своей силы и смеют судить о Нем.

— Я был прав! — брызгая слюной, вмешался Ребозо. — Он — верховный маг Меровенса!

Мэт стоял не шевелясь и многообещающе смотрел на Ребозо.

— Так ли это? — требовательно вопросил Бонкорро. — Ты — придворный чародей ее величества?

Вот опять христианское воспитание подталкивает: скажи правду! Если бы только вопрос не был задан так прямо...

— Да, ваше величество. Я — Мэтью Мэнтрел, чародей королевы Алисанды.

— И ее муженек! — Глаза Ребозо довольно заблестели. — Мы, ваше величество, приобрели бесценного заложника!

— Верно, если сможем удержать его. — Настроение Бонкорро вдруг резко переменилось. — А как ты думаешь, верховный маг, где источник моей силы?

— Сама мощь вашего царствования, ваше величество, — отвечал Мэтью. — Законный монарх обретает великую силу от своей страны и от своего народа, поскольку он глава страны и представитель народа. Однако сила монарха становится еще больше, если он действительно законный помазанник.

— Молчать! — И рука Ребозо хлестнула Мэта по губам. Голова Мэта запрокинулась назад. Он выпрямился и одарил старика гневным взглядом.

— Еще раз так сделаешь, — прошипел Мэт, — и получишь свою руку себе на долгую память.