Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
Внук хотел — да так, что отец еще не успел ничего сказать, а он уже перевез в новое пристанище все, что уцелело от разгрома в его комнате: кровать, письменный стол, немного одежды и пишущую машинку, благоразумно спрятанную от греха подальше еще в июне. Почти сразу он понял, что попал чуть ли не в преддверие рая: мало того, что бабушка с дедушкой были крайне щедры, он мог входить и выходить, когда заблагорассудится, а также принимать у себя кого захочет в любое время суток. В разумных пределах, понятно. Либерализм простирался до таких пределов, — вспоминал Пауло много лет спустя, что, скорее всего, именно в той пристройке он впервые попробовал и марихуану.
Никоим образом не контролируя сына и не получая жалоб на его поведение от бабушки с дедом, отец через несколько месяцев предложил Пауло занять местечко поудобнее. Если ему интересно, он может снова пожить один,
Если период жизни, проведенный в дедовой квартире, был, мягко говоря, мрачноват, то улица Раймундо Корреа оставила по себе самые приятные воспоминания. Появлялись и исчезали разные возлюбленные, но Фабиола оставалась ему верна. Ей приходилось подавлять в себе ревность и терпеть разных «Ренат, Жени и Марсий, которые приходили и уходили». Она утешалась следующим соображением: «В трудную минуту именно я была рядом с ним просто по любви — из чистой любви». Много лет спустя мировая знаменитость Пауло Коэльо с грустной отрадой будет вспоминать то время:
Я пребывал в чрезвычайно радостном и светлом состоянии духа, пользуясь своей свободой так, чтобы в конце концов жить как подобает «творческой натуре». Я окончательно бросил учение и посвятил себя исключительно театру и барам, любимым интеллигенцией. Целый год я делал именно то, что хотел. Вот тогда-то Фабиола и вошла в мою жизнь раз и навсегда.
Драматург и в жизни, он превратил столовую новой квартиры в мастерскую сценографа, художника по костюмам и режиссера. И привел соседей в полное недоумение, намалевав по-итальянски на входной двери парадного, которым никогда не пользовался, фразу, начертанную у адских врат в поэме Данте Алигьери: «Lasciate ogni speranza, voi che entrate»[24]. Пауло переводил пьесы, ставил их и сам в них играл. Самые успешные постановки покрывали убытки от прочих и позволяли больше не зависеть от родителей.
Когда же, выражаясь фигурально, в сундуке показывалось дно, он старался снискать себе хлеб насущный за ломберным или бильярдным столом, играя в покер и синуку[25] или на тотализаторе в «Жокей-клубе». Он наконец получил среднее образование, но поступать в университет не спешил. В конце 1968 года решил попытать счастья в не испробованном им доселе амплуа и стать продюсером. И сам написал инсценировку классического «Питера Пэна», собирался сам его поставить и сам в нем играть, однако с отчаянием убедился, что сбережений не хватит на приобретение даже самого необходимого для постановки. Это открытие было подобно ушату ледяной воды. Он тяжело переживал поражение, но однажды вечером к нему явилась Фабиола, раскрыла сумку и выложила на кровать пачки банкнот, скрепленные резинкой, — более пяти тысяч новых крузейро, что-то около двадцати тысяч реалов по курсу 2008 года.
— Дарю их тебе на постановку «Питера Пэна».
Собираясь праздновать восемнадцатилетие, Фабиола говорила матери, бабушке и всем друзьям и родственникам, что вместо платьев и подарков предпочитает деньги, Собирала здесь и там, разыскивала богатых клиенток матери и знакомых, которых давным-давно не видела, и в результате набрала столько, что засыпала кровать пачками купюр. Конечно, это были не бог весть какие деньги, но средств на постановку хватало с лихвой. Пауло, тронутый до глубины души, произнес, по своему обыкновению с театральным пафосом:
— Одна возлюбленная променяла меня на пару платьев, а ты отказываешься от платьев и подарков ради меня. Твой поступок возвышает в моих глазах всех женщин.
Фабиола не только раздобыла средства на постановку, но и продавала рекламу в программки. И договорилась с владельцами ресторанов, расположенных близ театра «Санта-Терезинья» в районе Ботанического сада, что если актеров, осветителей и рабочих сцены будут кормить ужином бесплатно, названия заведений будут указаны на афишах и в программках. В благодарность за такое усердие Пауло дал ей главную роль. Себе он взял роль Капитана Крюка. В его доме звучала музыка, написанная к спектаклю Какико. И спектакль, окупивший каждый вложенный сентаво, опроверг старинное поверье: «Успех у публики — провал у критики», поскольку был заслуженно увенчан премией на Первом фестивале детского театра штата Гуанабара. Пауло, как и прежде, мечтал лишь о том, чтобы стать великим писателем, но пока этого не произошло, ему не оставалось выбора: только идти вперед и жить театром. Успех побудил его стать профессиональным театральным деятелем, и вскоре он уже с гордостью показывал друзьям членский билет Бразильского сообщества театральных авторов за подписью председателя Раймундо Магальяэнса Жутиюра, переводчика «Трехгрошовой оперы», где некогда играл Пауло.
Пауло в роли Капитана Крюка в инсценировка «Питера Пэна»
Фабиола в роли Сининьо
В 1969 году поступило приглашение сыграть в спектакле «Честная вдова» Нелсона Родригеса. Как-то в перерыве между репетициями, когда Пауло потягивал пиво в баре рядом с театром «Сержинью Порто», он вдруг заметил, что за ним наблюдает красивая белокурая женщина, сидевшая у стойки. С напускным безразличием он отвел взгляд, а когда повернулся вновь, увидел: женщина не исчезла, напротив — продолжает смотреть на него в упор, робко улыбаясь. Легкий флирт продолжался всего минут десять, но Пауло остался под сильным впечатлением от встречи. Вечером он записывал в дневнике:
Не могу сказать точно, как все началось. Она возникла внезапно. Я вошел и сразу почувствовал ее взгляд. Я ощущал ее присутствие в толпе и ее взгляд, а у меня недоставало смелости взглянуть ей прямо в глаза. Я никогда не встречал ее раньше. Но уже словно что-то предчувствовал. Так начала сказываться эта сказка и разворачиваться наша лав-стори.
Прекрасной и загадочной блондинкой была Вера Прнятович Рихтер. Она была на одиннадцать лет старше Пауло и в те дни собиралась завершить свой пятнадцатилетний брачный союз с неким богатым промышленником. Вера всегда хорошо одевалась, водила машину, что было тогда редкостью у бразильянок, и жила в квартире, занимавшей целый этаж в одном из самых фешенебельных и дорогих кварталов во всей Бразилии — на проспекте Делфим Морейра в престижнейшем районе Леблон. С точки зрения Пауло, у нее имелся лишь один заметный изъян: близкие отношения с актером Пауло Элизио, бородатым Аполлоном, который постоянно пребывал в скверном расположении духа и к тому же, как было известно, имел черный пояс карате. Но предчувствия, описанные в дневнике, окажутся сильнее боевых искусств. Две недели спустя Вера Рихтер станет первой женой Пауло Коэльо.
Пауло и Вера Рихтер
10
«Будешь мне врать, я вырву тебе глаз и сожру его»
Год 1969-й Бразилия начинала во мраке самой жестокой диктатуры за всю свою историю. 13 декабря 1968 года президент республики маршал Артур да Коста-и-Силва — «пижамный маршал», как назвал его Пауло в Сержипи — подписал «Институционный акт № 5», наглухо запечатавший последние отдушины свободы, еще остававшиеся после военного переворота 1964 года. Подписанный президентом, завизированный всеми членами его кабинета, включая министра здравоохранения доктора Леонела Миранду, владельца частной клиники доктора Эйраса, документ этот, помимо множества иных ограничений общественных свобод и прав граждан, отменял неприкосновенность личности и давал правительству полномочия на цензуру прессы, театра, книгоиздания, а также право приостановить работу Национального конгресса. Но в 1968 году большой пожар разгорался не только в Бразилии.