Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
— Мне бы хотелось понять, что со мной было, начиная с субботы!
Парсифаль XI поглядел на него с нескрываемым презрением:
— Тебе известно, что у нас действует закон сильного. Разве ты не помнишь, как я учил тебя этому? А ты сдрейфил и показал себя слизняком. Вот и все. Точка.
Менескал, прислушивавшийся к разговору на некотором отдалении, в этом месте поднялся и двинулся к гостю. Над хрусталем и фарфором Коэльо-старших нависла реальная угроза, ибо Роберто занимался айкидо, а последователь Кроули имел черный пояс по джиу-джитсу. Пауло успел остановить друга и впервые обратился к первосвященнику по его «профанному имени»:
— Значит это и есть О.Т.О.? Да, Марсело? В субботу у меня дома появляется дьявол, в понедельник меня арестовывают, в среду — похищают. Так действует сила О.Т.О.? Да? В таком случае, мой дорогой, я больше в этом не участвую.
Избавившись
Рио-де-Жанейро, 6 июля 1974 года
Я, Пауло Коэльо де Соуза, принесший клятву) в статусе «испытуемого» в год LXX, 19 мая, когда Солнце находилось в созвездии Тельца, ныне прошу об исключении меня из Ордена по причине полной непригодности к исполнению тех задач, для которых был предназначен.
Заявляю, что настоящее решение принимаю, пребывая в здравом уме и твердой памяти.
93/93/93 с подлинным — верно
Пауло Коэльо
Однако то, что он счел разрывом с дьяволом, не означало избавления от паранойи. Он чувствовал себя в безопасности лишь когда находился дома, при родителях и надежно запертых дверях. В этот период он был близок к отчаянью, так что идея покинуть Бразилию — хотя бы на то время, какое потребуется, чтобы рассеялись его страхи, — овладела им всецело. С Жизой они фактически расстались, и его ничто не удерживало на родине. Продажи долгоиграющего диска «Гита» превосходили самые смелые ожидания, и авторские отчисления постоянно пополняли его текущий счет.
Поворот, произведенный в его жизни сотрудничеством с Раулем, ознаменовался еще одним весьма значительным (в перспективе) событием: еще когда они были вместе с Жизой, Пауло выпустил свою первую книгу. Правда, он еще не мог бы назвать ее «великим творением», о каком мечтал. Опубликованная в 1973 году издательством «Форенсе», которое специализировалось на учебной литературе, книга под названием «Театр в образовании» представляла собой систематизированный курс лекций, которые Пауло читал в муниципальных школах Мато-Гроссо. Но хвалебная рецензия, подписанная Жизой и опубликованная на их с Пауло полосе в «Трибуне», ажиотажному спросу не способствовала: при тираже в 3 тысячи экземпляров за год было продано всего пятьсот. Пауло, хоть и предвидел, что книга останется незамеченной в литературном мире, все же решил отпраздновать рождение первенца. Когда Жиза откуда-то пришла, на столе стояли две рюмки и бутылочка бенедиктинского ликера, который пятнадцатилетний Пауло пообещал откупорить, когда издаст первую книгу. Однако ни неуспех «Театра…», ни обрушившаяся на него слава текстовика не смогли поколебать его давнюю мечту, ставшую, по его собственному признанию, чем-то вроде навязчивой идеи — стать всемирно знаменитым писателем. Даже теперь, когда их с Раулем композиции сделали его широко известным, наедине с собой он чувствовал, что эта мечта живет в нем, не слабея. Если бегло пролистать дневники, по встречающимся тут и там фразам можно видеть, что признание не заставило его оказаться от грандиозных планов: он хотел быть писателем — да не просто, а «таким, чье имя в буквальном смысле было бы у всех на слуху». Он сетует на то, что в его возрасте «Битлз» уже покорили мир, но не теряет надежды, что сбудутся и его мечты. «Я подобен воину, который ждет, когда придет его час вступить в бой, — пишет он, — и мой удел — слава. И мое главное достоинство — умение сражаться за нее».
Поскольку Рауль тоже был очень подавлен всеми этими происшествиями, уговорить его на некоторое время уехать за границу не составило особого труда. От решения покинуть Бразилию до посадки в самолет прошло не больше десяти дней. Необходимость посетить ДОПС, чтобы по установленному в ту пору порядку получить разрешение на выезд — эта мера появилась после установления диктатуры, — ввергла Пауло в такую панику, что в назначенный день у него случился сильнейший приступ астмы. И все-таки спустя полтора месяца после похищения, 14 июля 1974 года Пауло Коэльо и Рауль Сейшас приземлились в нью-йоркском аэропорту. Обратные билеты у них были с открытой датой.
Каждый прихватил с собой новую возлюбленную. Рауль расстался со своей Эдит, подарившей ему дочку Симону, и жил теперь с Глорией Вакер, американкой, сестрой игравшего на ударных Джея Вакера. Пауло, покинутый Жизой, завел роман со стройной смуглой 23-летней красавицей Марией до Розарио до Насименто-и-Силва, актрисой, сценаристом и кинопродюсером, дочерью юриста из штата Минас-Жерайс Луису Гонзаге до Насименто-и-Силва, который буквально за неделю до их отъезда указом президента страны генерала Эрнесто Гейзела был назначен министром социального обеспечения, то есть вернулся на пост, что занимал в первом правительстве военной диктатуры. Дочь, в отличие от отца, придерживалась крайне левых взглядов, укрывала преследуемых режимом и даже сама была арестована, когда снимала на Центральном вокзале Рио свидетельские показания рабочих о зверствах режима. Когда Хильдегард Анжел познакомила ее с Пауло, Мария уже три года была замужем за Уолтером Кларком, занимавшим пост генерального директора телесети «Глобо».
Пауло и Розарио в ресторане
Финансовые обстоятельства всех четверых были таковы, что они могли позволить себе роскошный нью-йоркский отель «Плаза» перед Центральным парком или еще что-нибудь в этом роде. Кстати, там имели обыкновение жить звезды, оказываясь проездом в Нью-Йорке. В «безумные 1970-е», однако, считалось хорошим тоном проживать в отелях, пробуждавших более сильные эмоции. И потому Пауло, Розарио, Рауль и Глория постучались в двери отеля «Марлтон», вернее сказать — оказались у железной решетки, защищавшей вход от уличных банд богемного квартала Гринвич-Виллидж «Марлтон», построенный в 1900 году, был славен тем, что привечал у себя всех без разбора: проституток, сутенеров, наркодилеров, киноактеров, джазистов, битников. Через его 114 номеров большинство даже без душа — прошли такие примечательные личности, как актеры Джон Бэрримор, Джеральдин Пейдж и Клэр Блум, певцы Гарри Белафонте, Кармен Макрэй и Мириам Макеба, писатель Джек Керуак. Здесь жила в июне 1968 года фанатичная феминистка Валери Соланас, отсюда она вышла с револьвером, чтобы совершить покушение на Энди Уорхола, которое просто чудом не окончилось гибелью создателя поп-искусства. Номер Рауля и Глории (гостиная, спальня, ванная) стоил триста долларов в месяц. Номер Пауло и Розарио (спальня и ванная) обошелся им в двести, правда, там не было холодильника, а потому приходилось пить теплую кока-колу и виски безо льда — разумеется, когда парочки не курили анашу или не нюхали кокаин, что было их основным времяпрепровождением.
В тот день — 8 августа 1974 года — взоры всего мира были прикованы к Соединенным Штатам. В результате длившегося два года и два месяца шпионского скандала, получившего название «Уотергейтский скандал», администрация республиканца Ричарда Никсона доживала последние дни. Судьбоносные решения принимались, разумеется, в Вашингтоне, но сердце США билось в Нью-Йорке. Казалось, атмосфера «Большого яблока» до предела насыщена электричеством. С минуты на минуту ожидалось, что президент, не дожидаясь, пока ему объявят импичмент, сообщит о своей отставке. Пауло и Розарио, проведя ночь в модном клубе, проснулись около трех и отправились позавтракать в ресторанчик «Чайлд», находившийся в квартале от отеля, а потом вернулись в «Марлтон». Стали нюхать кокаин, а когда опомнились, за окнами уже смеркалось. По радио диктор объявил, что через десять минут по всем каналам национального вещания будет передано заявление президента Никсона. Услышав такое, Пауло соскочил с кровати, где обоих сморил сон:
— Идем скорее! Выйдем на улицу и запишем, как реагирует народ на отречение президента!
Набросив на голое тело джинсовую куртку, натянув длинные — до колен — ковбойские сапоги, он взял диктофон размером с телефонный справочник, набил карманы пустыми кассетами, а на шею Розарио повесил фотоаппарат:
— Идем-идем! Такое нельзя пропустить! Это будет почище финала чемпионата мира по футболу!
На улице он включил магнитофон и стал наговаривать, что видит и слышит, словно вел радиорепортаж в прямом эфире:
Пауло:Сегодня 8 августа 1974 года. Я на 8-й улице, направляюсь к ресторану «Шекспир». Через пять минут президент известит нацию о своей отставке. Вот мы входим в холл ресторана. Телевизоры включены, но трансляция еще не началась… Что ты сказала?
Розарио:Я говорю, что по-прежнему считаю — американцы горячий народ!
Пауло:Все это напоминает футбол. Передача еще не началась, а на улицах — настоящее столпотворение.
Розарио:Какой крик стоит, ты слышишь?