Маг

Иванов Борис Федорович

Меж тем, монстр остановился в двух шагах от камня и огляделся. И видимо удовлетворившись увиденным, вдруг заговорил.

— Солдаты. Сегодня вы все увидели, вы все стали свидетелями исполнения одного из пророчеств, которое наши боги дали нам перед началом нашего похода сюда. Пришел человек с черными глазами и убил многих, но был остановлен мной, генералом Норглом, великим военачальником Тьмы. По пророчеству. Поэтому сегодня этот человек, угодная и главная жертва. Восславим наших богов.

Речитатив со стороны служителей, которые стояли вокруг усилился. А над войском Тьмы пронесся

рев восторга.

— Синхронизация каналов — выполнено

— Доступность каналов — 100%

— Доступно симбионтов — 45 % от максимального количества.

— Доступно внутреннее сканирование.

— Доступны функции.

Некрум почувствовал, как к нему возвращается силы и способности, как раз в тот момент, когда Норгл подошел к жертвеннику, и склонившись над ним, занес один из ножей для удара. И посмотрел ему в глаза.

И Некрум посмотрел в глаза своего врага. А затем…

Из его груди вырвались две призрачные руки, которые вцепились своими пальцами в средоточие души генерала. Тот закричал от боли, страха и ярости. И попытался вырваться. У него это не получилось. Две воли схлестнулись в противостоянии. Оно продолжалось мгновение, но длилось словно вечность. Затем Норгл напряг все силы и отпрыгнул от камня метров на сорок, пытаясь разорвать дистанцию и освободиться от жестокой хватки. Но Некрум, несмотря на то, что враг исчез из поля его зрения, удержал контакт. Не отпустил. Лишь сильнее стиснул зубы. Генерал бросился вперед, на своего врага, применяя свою основную способность — рывок. Только от боли и растерянности он не учел того факта, что его противник лежит на жертвенном столе, осколки которого от удара полетели в разные стороны с такой силой, что буквально выкосили первые несколько рядов нежити, плотно обступившей площадку. Некрум отлетел метров на двадцать. Только вот хватку свою не ослабил, и средоточия души Норгла не отпустил. Наоборот…

— Усиление.

— Расход симбионтов — 1 Терасимб в секунду. 10 секунд до полного истощения, — мелькнуло на краю видимости.

Ему хватит. Больше и не понадобится. Его тело было изломано, из многочисленных порезов и ран обильно текла кровь. Как же больно. Но Некрум только сильнее сжал зубы. Тянуть. Рвать. А Норгла в глазах страх. Еще. Давить… Сильнее…

— 7…

— 6…

— 5…

От напряжения сводит тело. Норгл тоже замер в неподвижности.

— 4…

— 3…

В это мгновение генерал, видимо собравший весь остаток своих сил, снова рывком бросился на Некрума. Которого снова, от удара гораздо более массивного противника, отбросило назад. Только в этот раз Некрум летел как-то медленно. Вцепившись буквально всем своим существом в огромную, ярко пылающую, в магическом зрении искру своего врага. Внезапно он увидел, как вокруг него стали образовываться стены, будто сотканные из энергий. А генерал вдруг оказался далеко-далеко.

— Это похоже, как если посмотреть на что-либо в перевернутый бинокль, — промелькнула у Некрума шальная мысль.

Он почувствовал, как натянулись его незримые руки, которыми он вцепился в искру. Еще секунда и они оторвутся. А если… Он перестал пытаться вырвать из противника все средоточие, сконцентрировавшись только на его части

и это сразу же сказалось на результате. Он дернул на себя из последних сил, последним усилием И как будто лопнула стальная струна, а в Некрума врезался большой светящийся серебром с темно-красными прожилками…

— Фрагмент средоточия души генерала Норгла. Легендарный.

— Стой. Ах нет, какая досада. — сквозь шум в ушах он услышал чей-то досадливый крик. — Ладно. Морана, я принимаю этого в свои ученики. Наш договор в силе. И утвержден. А теперь тебе, мой юный ученик. «Оковы тьмы». Ляг, полежи немного. Радуйся моей доброте. Ты это в будущем сможешь делать крайне редко.

И снова на Некрума навалилась тяжесть, которая буквально придавила его к каменному полу огромной комнаты, в которой он оказался. Падая, Некрум увидел стол заставленный закусками и напитками, а рядом кресло, на котором сидела… Морана? Она смотрела на него спокойно и без сожаления. Так смотрит ученый на очередную подопытную крысу, которая будет использована во благо науки. Спокойно и без сожаления. Волна разочарования и досады захлестнула все нутро молодого некромонга. И ненависть.

— Вот видишь, Кади, а ты сомневался. — бесцветным голосом проговорила Морана. — Я тебе предложила первосортный материал. Жаль конечно, что ты был столь нерасторопен, и этот прыткий юноша успел поглотить часть искры Норгла. Но в любом случае, ведь он достанется тебе.

— Внимание! Критически низкий уровень симбионтов. Способности отключены. Восстановление работоспособности через… идет подсчет времени восстановления.

— Да, вторая часть организованного тобой представления была весьма впечатляющей. Согласен, я ошибался. — произнес ворчливо старый некромант, вытаскивая из-за пояса нож с волнистым лезвием, по фиолетовым разводам которого стекала черная дымка.

Рывком он перевернул неподвижное тело Некрума на живот. Неторопливо, и насвистывая, странный ритмичный мотив, начал неспешно вырезать на его спине замысловатый узор.

— Морана, ты же не против, если я нанесу на него руну беспрекословного подчинения?

— Само собой. Это мясо теперь полностью в твоем распоряжении. Делай с ним все, что тебе пожелается. А я пойду. Засиделась у тебя, а работы много. Итак. Я жду тебя и твоего участия.

— Само собой, само собой дорогуша. Так готово. И раз никто не против, добавлю еще и ключ великой боли, а то мне показалось, что у него снижена чувствительность. Все-таки он не человек….

И он снова склонился над Некрумом. Спустя пять минут он закончил, и с удовлетворением внимательно оглядел свою работу.

— Вот теперь ты полностью в моем распоряжении, дружок. — тут аль-Гатид встал с колен и отряхнул руки. — Давай ка попробуем вот так. Встать, раб.

Внезапно, Некрум осознал, что его тело живет своей отдельной жизнью, а он стал в нем как сторонний наблюдатель. Вот согнулись в коленях ноги, руки уперлись в пол и вот еще мгновение, и он стоит напротив своего… хозяина? Вспыхнувшие в нем несогласие и ненависть мгновенно сменились болью. Будто каждый нерв его тела оголен и к нему подведен ток. От этой боли у Некрума потемнело в глазах, а из груди вырвался хриплый стон.