Магеллан
Шрифт:
Но и те семнадцать, кого выпустил из своих когтей да Бриту в феврале 1523 года, не сразу попали на родину. Очевидно, португальские власти в колониях одобрили установку да Бриту: «Если не палач, то болезнь и лишения». Португальцы отвезли семнадцать «Тринидада» на остров Банда, где подданные португальского короля скупали мускатный орех. Здесь моряков продержали в сыром и душном сарае четыре месяца, а потом повезли в Малакку. По дороге несколько человек бежало на туземных лодках. Эти люди пропали без вести.
В Малакке португальцы вновь посадили испанцев в тюрьму и продержали их еще пять месяцев. Да Бриту оказался прав. Лишения и болезни делали свое дело не хуже палача.
Наконец, в марте 1524 года восемь оставшихся в живых матросов «Тринидада» привезли в Индию, в город Кочин. Туда же вскоре привезли Моралеса.
Испанцы просили, чтобы их отослали на родину, но португальцы под разными предлогами затягивали отправку моряков в Испанию. Испанцы, не зная, как сообщить о себе на родину, голодали, просили милостыню.
В 1524 году вице-королем Индии был назначен великий мореплаватель, открывший некогда морокой путь в Индию, престарелый Васко да Гама.
Де Эспиноса и его товарищи с большим трудом добились, чтобы грозный адмирал Индии принял их. Они надеялись, что моряк Васко да Гама окажется человечнее португальских чиновников.
Оборванные, измученные моряки смиренно просили отпустить их домой. Но Васко да Гама был жестоким и властным человеком. Он понимал, что перед ним стоят люди, совершившие одно из замечательнейших путешествий. Однако он помнил также, что эти люди открыли, наконец, великую тайну португальцев — нашли дорогу на Молуккские острова.
Ведь именно он, прославленный моряк, негодовал на короля Маноэля за то, что тот вовремя не отрубил голову Фернандо Магеллану. Васко да Гама не стал долго раздумывать. Выслав испанцев из комнаты, он приказал оставить их навсегда в Индии, а капитана велел вновь посадить в тюрьму.
Васко да Гама скоро умер, и новый губернатор освободил де Эспиносу из тюрьмы. Но португальцы все еще не отпускали моряков на родину.
По-прежнему моряки с «Тринидада» голодали и просили милостыню на шумных и веселых улицах Кочина. Еще двое умерло. Осталось шесть человек.
Сегменты глобуса 1523 года, приписываемого Иоганну Шёнеру и изображенного на картине Ганса Гольбейна младщего «Посланники» (1533 г.). На этом глобусе нанесен маршрут Магеллана и его спутников.
Все меньше и меньше оставалось в живых людей с корабля «Тринидад». Все же двум морякам удалось забраться в трюм португальского корабля, уходившего в Европу. По дороге один из моряков умер, а другой, Леон Панкальдо, после многих приключений добрался до Лиссабона, но здесь генуэзца бросили в тюрьму.
В Индии остались капитан Гонсало-Гомес де Эспиноса, матрос Гинес де Мафра, немец мастер Ганс и священник лисенсиат Моралес. Прошел 1524 год; в жизни этих четырех людей не было перемен. Одежда их совсем износилась: у них был один плащ на четырех — его носил тот, кому нужно было пройти по улицам города днем. Остальные целый день сидели в своей лачуге на окраине Кочина и покидали ее, чтобы добыть еды, лишь в сумерки.
Однажды де Эспиноса увидел знакомого моряка. Но тот не сразу узнал в худом, измученном человеке, одетом в лохмотья, гордого судью армады Магеллана. Разговорились. Моряк должен был скоро отправиться в Европу, и де Эспиноса уговорил его доставить письмо испанскому королю.
Письмо писали на рассвете. Вечером боялись жечь огонь, а днем могли прийти португальские чиновники, которые после бегства Леона Панкальдо и его товарища каждый день приходили проверять, все ли четверо на месте.
Мафра и мастер Ганс караулили, а лисенсиат Моралес писал под диктовку неграмотного капитана.
«Величайший и могущественный господин, — диктовал тихо де Эспиноса, — ваше светлейшее величество должно знать, что случилось со времени отъезда „Виктории“»… Далее де Эспиноса кратко рассказал о злосчастном плавании «Тринидада», о пленении оставшихся в живых членов его экипажа португальцами и о конфискации испанских товаров. «И фактора вашего величества, — продолжал капитан, — и четырех других посадили в тюрьму, и то же произошло со мной и с моими людьми; нас оскорбляли и называли ворами, говоря: „Увидим, кто здесь хозяин, — король Португалии или испанский король“».
Капитан остановился и прислушался. Солнце уже стояло высоко, но кругом было тихо. Слышались лишь шаги индусских женщин, спешивших к родникам за водой. Он стал диктовать дальше, рассказал о мытарствах моряков по тюрьмам восточных городов, о смерти товарищей и прибавил: «Ваше светлейшее величество должно знать, что, когда губернатор, которого назначили вице-королем Индии [68] , узнал о моем присутствии в Кочине, он велел меня схватить, оскорблял меня и угрожал мне отрубить голову, а другие, сказал он мне, будут повешены…»
68
Де Эспиноса имеет в виду Васко да Гаму.
Капитан помолчал, а потом начал вновь диктовать: «За те двадцать семь месяцев, в течение которых я нахожусь в руках португальцев, много раз мне приходилось вымаливать себе пищу… отсутствие еды причиняет нам больше лишений, чем заключение. С нами обращаются хуже, чем в Варварии [69] . Я целую руку вашего светлейшего величества и прошу вас положить конец этому положению и освободить нас из неволи. Пусть не считает ваше величество острова Молукки, Банда и Тимор не имеющими цены, ибо это три лучшие драгоценности: Молукки — из-за гвоздики, Банда — из-за мускатного ореха и Тимор — из-за сандалового дерева. Да знает ваше величество, что среди всех открытий нет ни одного другого острова, где были бы подобные плоды, и это так же верно, как и то, что все это принадлежит вашей короне».
69
Варварией в старину называли нынешние Марокко, Алжир и Тунис. Варварийские берега приобрели дурную славу из-за многочисленных усеивавших их пиратских гнезд. В устах испанцев и португальцев Варвария означала тягчайшую неволю. В одном из варварийских городов томился в неволе Сервантес.
Потом де Эспиноса продиктовал Моралесу сведения о тех мерах, которые предпринимали португальцы, чтобы удержать за собой Молуккские острова, о вооруженных силах португальцев на Молукках, о толщине стен португальской крепости на Тернате.
Капитан не знал, что делается на родине. Может быть, там затевают новую экспедицию на Молуккские острова. Тогда его сведения о военных силах португальцев на Востоке будут очень ценными для испанского правительства.
«Я кончаю мое письмо, — диктовал капитан, — ибо Таймон, подданный королевы доньи Леоноры, который посетил эти места в качестве капитана, знает все хорошо и даст вашему величеству полный отчет обо всем, что здесь делается, так что вы можете подарить его своим доверием, ибо он до сих пор служил своему королю верно. Этот человек, Таймон, мне поклялся не брать в руки оружия до тех пор, пока не расскажет всего, что здесь с нами случилось, вашему величеству. Кроме того, дал он мне именем вашего величества немного денег, ибо видел, в какой мы нужде. Я прошу ваше величество уплатить ему это из моего жалованья».