Магические безобразия
Шрифт:
– Absit invidia15! – быстро сказала Наташа, радуясь, что Маша не путается под ногами и временно дезориентирована. Заклятие очищения представляло Созвездие Водолея – мерцающий и переливающий лунным сиянием юноша с кувшином в руках, в теле которого проглядывались точки-звезды. Драчуний окатило сухой водой, агрессия испарилась. Они заморгали, потирали глаза, словно стряхивали пелену. На их лицах читалось недоумение. – И последнее, – вполголоса пробормотала Ната. – Tempus nemimi16!
Созвездие Лиры распространяло чистый, почти не уловимый звук, подменяя и стирая воспоминания. В шкатулке-инструкции оно значилось как заклинание забвения. Девочки
– Я смотрю, ты делаешь успехи, – как ни в чем не бывало довольно сказала Маша, догнавшая карту. Никаких угрызений совести младшенькая не испытывала. Только безграничное веселье. Наташа подняла голову, посмотрела на сестру снизу-вверх, затем резко подскочила, преодолевая усталость, будто после многочасовой монотонной физической работы, и залепила оплеуху. Видимо, перестаралась, с удовольствием отмечая красный след на щеке.
– Ты обалдела! – закричала Маша, не ожидавшая подобного. – Больно! За что?
– Знаешь, я разочарована. – Наташа подняла сумку. – Будь на моем месте бабушка, ты получила еще больше.
Она развернулась и пошла домой, оставив сестру в одиночестве.
Маша пораженно потирала больное место, смотря в удаляющуюся спину. А что она такого сделала? Подумаешь, поигралась с магией чуток! Ну перестаралась малость, со скрипом согласилась младшенькая. Но бить-то зачем? Еще и бабушку припомнила. Маша представила бойкую маленькую Лидию Михайловну и передернулась. Все-таки она бы всыпала ей сильнее сестры. И не приняла бы внучкиного «око за око», сетовала бы на воспитание и «как плохо опускаться до чужого уровня».
Маша замотала шарф, чтобы прикрыть щеку, и поплелась домой.
– Я пойду с тобой! – категорично заявила Варя.
– Нет, – не менее грозно отрезал Рин.
– Да!
– Нет!
Они спорили уже больше десяти минут, после того как выпили зелье и «пробежались» по событиям, восстанавливая воспоминания. Лена поделилась видениями про сон и Настю, мальчики рассказали о загадочной кабинке, а Варя показала страницу из блокнота-телефона с записью от Алисы Фроловой. Рин внимательно слушал, ел капкейки, принесенные Аней Деникиной, причем часть из них была ее собственного приготовления, запивал горячим кофе из высокой кружки цвета спелого винограда, в которой никогда не остывала жидкость, благодаря закорючке на донышке (где обычно намалеван знак производителя).
– Почему? Ты же утверждаешь, что доверяешь мне! – Измайлова поджала губы и чуть не выронила капкейк на пол. Лена с интересом наблюдала за перепалкой, с весельем думая, как у него не выпали зубы от такого количества сладкого? Ведь перед капкейками были их печеньки…
– Знаешь какое самое негативное чувство? – индифферентно спросил маг. – Страх. Из-за страха люди не поют на улице в толпе, если очень хочется, не танцуют, думают, будут нелепо выглядеть. Не признаются в любви, потому что боятся отказа. И, главное, упускают жизненные шансы, потому что первый шаг страшит из-за небылиц в голове. А иррациональный страх, основанный на инстинктах, очень трудно контролировать.
– Я не испугаюсь, – твердо ответила девочка. – Как можно испугаться, если ты будешь рядом? – последнее она сказала почти шепотом.
Рин как-то обреченно вздохнул. Решили, что пойдут втроем: Ярик, умеющий разрушать чары, сойдет за отличный отвлекающий маневр.
Минутная стрелка на наручных часах с узким черным ремешком, длинным, обмотанным в несколько раз, показывала двадцать минут одиннадцатого, когда троица приблизилась к кованой ржавой калитке. Во дворике было полутемно, так как уличные фонари не горели, поэтому свет падал яркими квадратиками окон жилых домов. Отделение травматологии казалось мертвым и черным, дул пронизывающий ветер, ему в такт покачивались редкие голые деревья.
Рин
– Давай Ярик, дотронься до ручки.
Одуванчиков пожал плечами и схватился, едва успев отскочить от неожиданно задрожавшей двери, когда что-то схлопнулось от прикосновения.
– Что это? – спросил он.
– Здешний хозяин любит тихих и глупых ребят, – Рин пожал плечами. – Надо было его встряхнуть.
Он дунул в раскрытую ладонь, дверь обсыпало золотистой пыльцой, она перестала дребезжать. Варя Измайлова шагнула в густую черноту следом за друзьями и, когда дверь захлопнулась, неожиданно осталась одна. И мага и Ярика словно след простыл. Очевидно, главарь этого древнего дома предпочитал, как в старых добрых фильмах ужасов, разбираться с жертвами, разделяя и запугивая.
Девочка не обманывала Рина, говоря, что не испугается. Нет, ей не было страшно, скорее, неуютно и зябко. Она часто ощущала подобное в заброшенных домах. Хотя пару лет назад побаивалась их. В маленьком закрытом городке, где Варя выросла и доучилась до девятого класса, жизнь медленно, но верно затихала, людей потихоньку отселяли, выдавая жилье на «большой земле», дома пустели, и оставшиеся переезжали на другую улицу. Заброшки, смело окрещенные ребятней, рождали желание подростков пощекотать нервы, а заодно позаниматься вандализмом – побить стекла на окнах. Летом и осенью, до снега, дети любили покататься на качелях во дворах, и, конечно, зайти внутрь. У приятелей Измайловой была еще одна забава: поиграть в «Сайлент Хилл». Бывало, в серые летние дни, по сопкам стелился густой молочный туман, дающий большой разгул фантазии. А однажды они с друзьями пошли наверх (так обычно и говорили, из-за длинной деревянной лестницы, по которой приходилось подниматься к дальним домам по улице Бессонова) зимой. Много пройти не удалось, потому как снега выпадало очень прилично, ступишь неосторожно и провалишься по грудь. Возле домов было темно и тихо, только ветер танцевал поземкой по снежным холмам. Варя с подружками валялись в снегу и смеялись. Вдруг в торцах двух домов что-то громко хлопнуло. Девочки испуганно замерли, гадая, что это могло бы быть. Тогда одна крикнула: «Если ты ветер, стукни один раз; если человек – два; если привидение – три». Кричала она громко. Ответом ей был тройной стук. Плохо, когда в одиннадцать лет хорошее воображение. Впрочем, теперь Измайлова познакомилась с Рином и магией. Действительно ли, многие вещи не имели значения?
Варя поежилась от зябкого холода, отогнала детские воспоминания, встряхнула головой и решила осмотреться. Наверное, комната справа представляла собой когда-то столовую или гостиную, довольно просторная, она радовала пустотой, пылью и застарелыми обоями. Девочка развернулась в обратную сторону, как дверь внезапно закрылась. Буквально перед носом. Ассистентка мага кожей почувствовала изменения в помещении: стало темнее, словно окна завесили плотными шторами, и появились звуки. Вначале шуршание, шепот, бормотание. Затем смех, плач, все превращающийся в визг, а в конце топот, грохот и лязг несмазанных дверных петель или очень ржавых качелей. Звуки сливались в страшную какофонию под предводительством безумного дирижера, и нарастали со стремительной прогрессией.
Варя зажала уши руками, но это мало помогало. Дисгармоничная мелодия раздражала нервы. По ноге девочки что-то прошлось, точно мелкое насекомое. Резко развернувшись, она увидела, как комнату заполонило нечто. Золотистая нить магии просветила комнату, и ее передернуло от отвращения: тараканьи усики, лапки, какие-то сороконожки и жучки, совершенно не стандартного размера и угольно-черного цвета, будто таблетки активированного угля. Измайлова на всякий случай прижалась спиной к двери, не собираясь позволить паразитам затянуть себя в уголок подальше. Спасение утопающих дело рук самих утопающих.