Магиня для эмиссара
Шрифт:
— Сита, я верно понял? Там была ты, а не я? И опасность грозила тебе?
Молча кивнула.
— Повторю снова: Сита, бери ребёнка и уезжай из Паэньи. Смотри, фокус событий сместился. Теперь в опасности ты. — Он легко встряхнул меня за плечи: — Уезжай, уезжай отсюда немедленно!
— Тогда погибнешь ты. — Я была уверена в том, что сказала. И продолжила бодрым враньём: — Знаешь, я почему-то убеждена, что всё обойдётся, если мы будем, как в том подвале, — вместе.
— Сита! Нашей дочке нужна мать!
Улыбнулась. Сейчас он говорит, не думая.
Он погладил меня по волосам. Вздохнул:
— Давай поговорим завтра? Посидеть с тобой, пока ты не уснёшь?
Я кивнула опять.
— Рейн, а как ты проснулся? Я кричала во сне?
— Нет, Ссэнасс разбудила, — усмехнулся он, вытягиваясь рядом. — Иди ко мне на плечо и засыпай. И, знаешь, у тебя чудесный запах. А платья я тебе всё равно куплю, как ни вредничай.
Улыбнулась снова.
Он ещё не знает всего, на что я способна.
Когда проснулась утром, Холта, ожидаемо, уже не было рядом. А я поняла, что делать дальше. Нужно пересмотреть все мои книги и выяснить всё, что можно, об эктоплазме. Потому что было похоже на то, что обитатель катакомб — это именно она. Или что-то близкородственное…
Эктоплазма — эманация живых разумных существ, которая остаётся в нашем мире после их гибели. Этакий сгусток энергии, воли, а иногда ещё и магии. Большинство призраков, например, кладбищенские, имеют именно такое происхождение. Причём чем внезапнее, ужаснее, несправедливее была смерть, тем больше вероятность того, что в последний момент выплеснется количество субстанции, достаточное для создания стабильного образования.
Вообще, эманации были в прямом и переносном смысле «темна вода во облацех». Я подозревала, что упивающаяся сейчас под кроватью молоком ларра изначально тоже была сгустком эктоплазмы. Можно потом осторожно с ней поговорить — кому знать о таких вещах, как не Ссэнасс?
Дождавшись, пока ларра закончит трапезу, спросила:
— Ссэнасс, ты слышала про катакомбы?
Ответом стало шипение и вставшая дыбом шерсть:
— Ссслышшшала! Там шшшивет Пошшширатель! Не ходи, умрёшшшь!!!
Ничего себе!
— Ссэнасс, я не хочу туда идти. Но мне снятся сны, что я и Рейн туда попали.
— Плохие сссны!
— Плохие. Но если они сбудутся, нам нужно как-то защититься от этого Пожирателя. Кто он такой, ты знаешь?
— Ссслой! Сссъест! Боюсссь… — Ссэнасс прыжком исчезла в стене.
М-да, поговорили. Но кое-что я узнала. Чем бы оно ни было — оно жрёт. И оно — я была уверена — разумно хотя бы на уровне инстинктов. А ещё оно неправильное — эктоплазме положено быть светлой, а не чёрной. Ладно, беру книги и просматриваю всё подряд: изгнание духов, обуздание призраков — всё сгодится!
— Доброе утро! — в дверях появился Холт. — Чем ты Ссэнасс напугала? Она прилетела ко мне прятаться.
— Попыталась расспросить её о той чёрной твари, которая мне приснилась.
— И?
— В катакомбах что-то есть. Разумное и злое. Ссэнасс называет это Пожирателем.
— Отличная новость, —
— Читать всё подряд про эктоплазму. Может, что-то соображу. Как думаешь, с нашим делом это связано?
— Знаешь, Сита, я не в первый раз замечаю, что, начав расследовать что-то одно, находишь совсем другое. У меня был случай, когда я искал в неком доме украденные фамильные драгоценности, а попутно вскрыл адюльтер, нашёл три трупа десятилетней давности и выяснил, что наследника рода подменили… Ну, и было там ещё по мелочи. Вот похоже, что тут, в Паэнье, тоже целый клубок проблем. От вопросов с чистописанием до этой твари.
— А драгоценности ты нашёл? — заинтересовалась я.
— А то как же! Будет время, расскажу. История длинная, но забавная. Ладно, поднимайся — пора на завтрак.
— Я тебе кое-что купил, — сообщил мне Рейн днём, когда я, закончив заполнять очередную страницу тетради, потянулась, прогнув спину, и стала сжимать-разжимать кулаки, чтобы размяться.
— Что? — насторожилась я.
— Вечернее платье для танцев.
— Что-о?!
— Что слышала. Вот объясни, почему ты так сопротивляешься? Вроде я тебя не домогаюсь, просто хочу сделать подарок.
Дурак. Женщины как раз и не любят подарков от тех, кто их не домогается. Потому что непонятно, а тогда зачем? Ясно только, что за непрошеные презенты однозначно придётся платить, и часто втройне. Мне не нужны одолжения. То, что я сочту необходимым, — куплю себе сама. Может быть, не сейчас. Но если однажды мне приспичит раскатывать в золотой карете — приобрету карету. Но заработаю на неё сама. А залезать к этому типу всё больше и больше в долг — не хочу!
— Спасибо, Рейн. Мне не нужны ни подарки, ни одолжения.
— В данном случае это не одолжение. Нам нужно вечером сходить в школу танцев, которую посещают Элина и Сания, посмотреть на этого маэстро Сириньи из Андарры. Лен попросил. А у тебя ничего подходящего нет.
— Потенциальный зять? — поинтересовалась я. А сама прикинула, что вот вырастет Соль, пойдёт учиться танцевать… а потом поставит меня перед фактом, что собралась замуж за ногодрыга-педагога. Буду ли я рада? Вопрос вопросов. Но разузнать всё о женихе и убедиться в его искренности захочу однозначно.
— Возможно. Лен обеспокоен.
— Понимаю. Когда идём?
— Платье принесут к пяти. Ещё час на подгонку. Можем сегодня вечером и сходить.
— Рейн, а ты видел, что Винарт тоже смотрит на кого-то из девочек?
— Конечно, я же сыщик, — прищурился муж. — На Элину. Там дело дошло до поцелуев. Кстати, Лен тоже в курсе. Но делает вид, что ничего не замечает, и играет в строгость. Он считает, что Винарт лен Каритти — достойный молодой человек. Но тот беден. Так что, если хочет добиться Эли, пусть старается, работает. Скопит немножко денег, вложит их по-умному… а пока будет всем этим заниматься, и Эли подрастёт. А смотреть на женихов надо внимательно — приданое у обеих девочек о-го-го…