Магия белых ночей (сборник)
Шрифт:
Наручники мгновенно защёлкнулись на его запястьях. Лесовичок моргнул и непонимающе уставился на них.
– Ау, – в последний раз повторила я и всё же вручила ему ромашки.
Ну всем же известно, что аука просто не может устоять перед подарком.
– Ты не бойся, – Лев присел рядом с ним на корточки. – Мы тебя в отдел доставим, там тебе дадут вкусненького, а потом повезут в лес. Там растут большие сосны и бегают по тропинкам зайчики. Дебри густые, где ты сможешь построить себе настоящий дом и застелить пол вечнозелёным мхом.
Аука слушал его, приоткрыв рот. Улыбнувшись,
Лесовичок не сопротивлялся, смирно сидел и вертел странный букет, пробуя жёсткие лепестки на вкус.
– Изловили, – Илья Никитич, встретив нас в конторе, аж шляпу снял, пригладив седые волосы. – Лихо ты, Злата, работать начала. Одобряю. Что, Лев, по нраву такая напарница? А то нос он напоказ воротил.
– Годится, – выдал гаргул и усадил ауку на стол нашего мохнатого айти-специалиста. – Наручники пока убирать не буду, а то мало ли что.
– Как поймали-то?
Богатырь придвинул воришке поневоле миску с сухим кормом под неодобрительным взглядом кота учёного Степана Мяуковича. Аука, не обращая внимания на светило айти-технологий, принялся уплетать сухарики один за другим.
– На любопытство взяли, – похвалился Лёва, не договаривая детали. – Оформляйте.
– Хорошо, – богатырь кивнул. – Осталось хозяина найти, но это уже мелочи. А потом в Мшинское болото переселим. Ему там понравится.
Вот после этих слов я окончательно успокоилась. Стыдно признаться, мне, потомственной ведьме, но так жалко было лесовичка. Не в городе он жить должен и не по рынкам слоняться, а грибников по лесу водить, да голову им морочить.
– Что же, молодцы! Раскрыли дело. Сегодня отдыхайте, а завтра чтобы без опозданий. И отчёт мне на стол о том, как приманивали его и пленяли. Самому интересно, как справились.
Мы со Львом переглянулись, но смолчали. Лишь улыбнулись…
…Сидя в небольшом кафе, мы с Морковкой пили кофе и пытались сочинить для Ильи Никитича правдоподобный отчёт. Чтобы и правду не писать, и вопросов не вызывало. Пока получалось не очень, но мы честно старались.
– А может, ну его? Сочинительство это! – не выдержал Лёва. – Так и напишем – взяли ауку на любовный интерес. А что? Всё равно весь отдел скоро поймёт, что я от тебя давно без ума, Зельева?
– Так, Морковка, – я села ровнее. – Нельзя раскрывать собственные наработанные методы. Сиди и думай.
– Тогда просто запишем, что аукали.
– И это бы сработало? – я приподняла бровь.
– Конечно, но тогда я бы тебя не поцеловал.
Он расплылся в счастливой улыбке смертника.
– Беги, Лёвушка, – выдохнула я. – Беги!
Он громко захохотал и, внезапно перегнувшись через стол, впился в мои губы сладким поцелуем.
– И не подумаю, ведьма! Ты теперь вся моя!
Лидия Миленина
Над Питером на драконе, или Тонины проделки
– Зачем вы это делаете? – произнёс незнакомый мужской голос рядом со мной. Бархатный, глубокий.
Говорят, у девушек от такого голоса должны побежать мурашки по коже. Но меня бог миловал – я была слишком
– Экзамен хочу сдать, – ответила я деловым тоном и продолжила натирать ножку статуе.
Композиция «Размышление о Маленьком принце» – одна из статуй во дворике филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета – представляла собой то ли тщедушного арлекина, то ли ещё кого – попробуй разбери. Он печально сидел, закинув ногу на ногу, с книгой в правой руке. Студенческая легенда гласила, что если хочешь сдать экзамен, то нужно потереть одну из его ног, поэтому она была тщательно отполирована.
– А, понятно, – ответил мужчина. – А я вот хочу найти невесту.
– Тогда вам не сюда, пойдёмте, – ответила я машинально и наконец оставила ногу в покое. Деловито подошла к Тоне и махнула ему рукой, мол, иди сюда.
Мужчина проследовал за мной и встал рядом. Очень высокий, большой. Показалось, что само его присутствие делает воздух густым.
Бегемотиха Тоня лежала прямо на перилах низкого крыльца. Ступени вели вниз в одно из помещений филфака.
Маленькая, пухленькая, я бы даже сказала – жирненькая. Она спала, распластав по крыльцу толстое тельце. Оба её крошечных уха были весьма сильно натерты и блестели тусклым золотом.
– Вот! – указала я незнакомцу. – Бегемотиха Тоня. Легенда гласит, что мужчине, желающему найти невесту, следует потереть одно её ухо. А девушке, желающей найти жениха, – другое.
– Так какое ухо тереть? – улыбнулся мужчина.
– Не знаю, – пожала плечами я. – Вроде раньше здесь была табличка, кому какое ухо тереть. Теперь вот нет. А сама я не помню, как надо. Так что погладьте то ухо, которое натёрто меньше – думаю, более блестящее натерли девушки, они чаще озабочены личной жизнью.
– Я даже не знаю, какое из них более блестящее, – продолжил улыбаться незнакомец. Это, и верно, было неочевидно – больно уж маленькие уши.
– Ну… оба потрите! – начала кипятиться я. – Думаю, Тоня разберётся, кто вам нужен. Она же видит, что вы – мужчина.
Вот ведь навязался на мою голову. Зачем я вообще с ним заговорила и повела к Тоне? Какая мне разница, если кто-то ошивается во дворике филфака и ему нечего делать? Турист какой-то, наверно. А мне что до него? Я вовсе не экскурсовод.
– Хорошо, я поступлю, как вы сказали, – мягко ответил мужчина, присел на корточки и принялся старательно гладить Тонины ушки.
Я хмыкнула и хотела уйти, но в этот момент взгляд упал на его лицо, и я обомлела.
Самый красивый мужчина на свете сидел на корточках и занимался самым смешным на свете делом!
Красив он был неописуемо. По мне, так подобные мужчины бывают только в фильмах и фантастических книгах. Брюнет. Пышные волосы зачёсаны назад, это смотрелось очень благородно. И черты античной статуи. Прямые, немного резкие, но невероятно красивые. Нос стрелой – просто загляденье, я всегда имела слабость к таким носам. Брови, слегка нависающие над переносицей, дальше уходили в резкий изгиб, придавая его облику особую мужественную хищность. Мужественность подчёркивал и смуглый цвет кожи. То ли загар, то ли просто природный оттенок.