Магия отступника
Шрифт:
На миг он сделался похож на того отца, которого я знал в детстве, а не на несчастного старика, сведенного с ума моим провалом в Академии и сокрушенного смертями близких от чумы.
Я услышал скрип отодвинутого стула, а затем торопливые шаги Ярил по коридору.
— Неважно, неважно, — торопливо забормотал Стит. — Отошлите ее прочь, она вам не нужна. Не стоит волноваться. Я всего лишь задал простой вопрос.
— Мне она нужна, — раздраженно возразил старик и вновь посмотрел прямо на меня — я мог бы поклясться, что он меня видит. — Нужна, чтобы сделать то, с чем я не могу справиться
Произнося это, он не сводил с меня глаз, и я вдруг ощутил между нами странный обмен, как если бы магия, которой я его заразил, возвращалась обратно ко мне. Я словно становился более цельным и почти мог увидеть, как она покидает отца, позволяя ему снова сделаться собой. Как много магии я еще рассеял и среди скольких людей? Я знал, что она сильно затронула Эпини и Спинка. Карсину она вынудила прийти ко мне после смерти, чтобы попросить прощения. Ярил? Я коснулся ею Колдера, развернув его на мосту. Кого еще? Скольких? Какая-то часть меня хотела терзаться виной за содеянное. А другая легко признала, что все это совершил не я, а магия. А она вины не признает и никому не прощает.
И вновь движения далекого тела вторглись в мои мысли. Кинроув умеет выражать магию лишь в танце, и я танцевал, повинуясь его приглашению, его призыву. Я вдруг задумался, а как выражаю магию я сам, и предположил, что лучше всего мне это удается словами. Дневник, торопливо начерченная карта, даже переписка между Карсиной и Ярил, Эпини и мной. Меня коснулось отдаленное ощущение плоти. Вода, стекающая по моей шее. Кормильцы лили ее, чтобы охладить мне тело. Я чувствовал, как она плещет и капает с меня. Где-то там я испытывал жажду. Я не прервал танца, но открыл рот, и кто-то направил туда струйку воды. Оликея? Возможно.
Но сейчас я не мог думать о ней, не мог думать ни о чем, кроме латания дыр в поручениях, данных мне магией. Все, с чем не справились мои разделенные половины, теперь осталось мне. Чтобы ткать узор, нужны обе руки, а именно этим я сейчас и занимался.
Когда Ярил вошла в комнату, я понял, что должен делать. Морщинка прорезала ее лоб, и она вдруг обхватила себя руками.
— Здесь что, сквозит? — резко спросила она.
Ярил торопливо прошлась по комнате, отодвигая шторы, чтобы убедиться, что оконные створки плотно закрыты, а щеколды задвинуты. Закончив, она направилась к отцу, ее юбки шуршали, а туфельки стучали по полу. Эти обычные звуки, на которые так часто не обращают внимания, вдруг показались мне частью музыки, и я принялся танцевать вместе с ней. Когда Ярил заговорила, ее слова прозвучали как песня.
— Я здесь, отец — сказала она. — Чего тебе было нужно?
— Мне нужен ответ!
Он резко хлопнул ладонью по бедру, как если бы Ярил его обманывала, а он ее в этом упрекнул.
Дрожь, пробежавшая по телу сестренки, надрывала мне сердце. Но она заставила себя выпрямиться и встретила отцовский взгляд.
— Ответ на какой вопрос, отец? — уточнила она.
Она говорила серьезно, без дерзости. Я понял, что собственным поведением она призывает отца держаться столь же подобающим образом.
— Сын этого человека, приемный сын, этот Колдер… Ты хочешь помолвки с ним?
—
— Так и есть! — Отец заметно повысил голос, но ему было далеко до прежних грозовых раскатов, и на лице Ярил не дрогнул ни один мускул. — Но у тебя, разумеется, может быть свое мнение по этому поводу, и я спрашиваю тебя о нем. Так каково же оно?
Она вскинула голову.
— Ты хочешь, чтобы я говорила при профессоре Стите?
— Стал бы я спрашивать при нем, если бы не хотел?
— Хорошо. — Новый металл в ее голосе встретил старую отцовскую сталь. — Я пока недостаточно его знаю, чтобы в должной мере судить о его характере. Я видела его только как гостя в нашем доме, а не как взрослого человека, занятого собственным делом. Если я должна стать его женой, то сделаю все, что в моих силах. Именно так и поступают женщины, отец.
Еще миг отец пристально смотрел на нее. Потом надтреснуто рассмеялся.
— Несомненно, так твоя мать поступила со мной. Что ж, вы выслушали мнение девочки. Стит. Не думаю, что у вас есть хоть что-то, чего бы нам хотелось получить прямо сейчас. Полагаю, вы можете оставить себе свой проклятый камень, свой проклятый клочок бумаги и своего проклятого «сына». Не думаю, что нам с дочерью нужно что-то из этого.
И тогда я кое-что заметил — заметил, как отец ощущает магию и противостоит ей. Она билась в нем, словно извивающийся червь, пытаясь подчинить его своей воле. Магия не хотела, чтобы профессор Стит уехал. Отец поднял иссохшую руку и потер грудь, словно пытался облегчить застарелую боль. Его губы чуть дрогнули, приоткрывая стиснутые зубы, но он совладал с ними. Он сражался с магией так же, как прежде я сам. Я вдруг вспомнил день, когда нарисовал карту: с какой яростью я тогда отшвырнул в сторону нарочито небрежный набросок, только чтобы поскорее отделаться от этой просьбы. Тот Невар почти бессознательно сопротивлялся магии точно так же, как сейчас это делал отец. Он снова вздрогнул.
— Погоди! — выкрикнул я вслух своим далеким телом. — Оставь его. Оставь. Есть другой способ, лучший. Позволь мне направлять в этом магию, и, клянусь, все выйдет по-твоему. Только оставь старика в покое.
И я потянулся без рук, я вцепился без пальцев. Я выдернул магию из его тела, как тащил бы забравшуюся вглубь змею. Он вскрикнул и схватился за грудь. Я знал о причиненной ему боли и боялся, что его плоть не выдержит напряжения. Но здесь еще оставались сомнения, а я был твердо уверен: если я позволю магии владеть им, он либо подчинится ее воле, либо умрет. Я подозревал, что он предпочтет смерть.
Лицо отца побледнело, а губы побагровели, когда магия наконец оставила его. Он с криком скорчился, прижимая руки к груди. Ярил бросилась к нему.
— Нет! Нет, отец, не умирай, — умоляла она. — Дыши. Дыши, отец, дыши. — Она повернулась к Ститу и рявкнула: — Не стойте там! Позовите слуг, пошлите кого-нибудь за врачом в Приют.
Стит даже не пошевельнулся. Его глаза выражали холодный расчет.
— Пошлите за врачом! — закричала на него Ярил.
— Я сам съезжу, — раздался голос от двери.