Магия ответа
Шрифт:
Несмотря на то, что мусора и разрушений здесь было намного меньше, чем у наркоманов-оборванцев, этот квартал выглядел совсем нежилым.
За домами впереди виднелся огромный бетонный канал. Его дна я даже отсюда, с высоты второго этажа, не видел, но снайперский глаз подсказывал, что ширина канала не меньше полусотни метров.
Я прекрасно наблюдал другую сторону, над которой высились уже полностью кирпичные здания. Вторая половина города Межедар была гораздо выше.
На том берегу канала, в каменной отвесной стене были видны ряды круглых
Солнце едва проглядывало, ведь небо затянуло серыми тучами, и это придавало картине ещё более удручающий вид. Я вздохнул, понимая, что мне предстоит лезть в самую задницу…
— Быстрее! Быстрее надо, — свистящим шёпотом окликнул снизу пацан, воровато оглядываясь.
Цепляясь за торчащие обломки брёвен, для спуска я пытался орудовать одной рукой — наличие прекрасного женского тела на плече сильно тормозило меня.
— Давай, давай, — мелкий сопляк только подливал масла в огонь, наговаривая под руку, — Надо в канал спуститься!
— Заткнись, — прошипел я, всем нутром чуя, что спешка ничем хорошим не кончится.
В полутора метрах над землёй, когда нога нащупала каменный фундамент, я подумал сначала спустить Эвелину. Стал выкручиваться, пытаясь поудобнее перехватить её, и тут под пяткой вдруг поддался кирпич…
— На хрен! — только и успел сказать я.
Пальцы всё-таки не удержались, раздавив трухлявый выступ на бревне, вес Эвелины неотвратимо потянул вниз, и мы благополучно рухнули.
В воздухе я на автомате извернулся, пытаясь уберечь девушку. Из глаз посыпали искры, когда мои спина и затылок встретились с неожиданно твёрдым полом, усыпанным обломками кирпичей. Да ещё сверху прямо по лбу мне звонко долбанул посох Эвелины, наконец-то выпавший из её руки.
— Аха-а-ап! Псину… твою… — я выгнулся, хватая ртом выбитый воздух.
На хрен тебя, капитский дрищ! Псионик Тимофей Зайцев в полной выкладке спокойно пробежал бы десять километров, с двумя такими Эвелинами на плечах. А Васёк Пёсин…
Стоп! Как там моя чернолунница, не разбилась?
Пока я очухивался и крутил головой, пытаясь оглядеться, то успел почуять, как что-то соскользнуло у меня с поясницы.
И тут же затопали быстрые ноги. Точнее, заскакали, потому что пацан, ухвативший мой пояс с подсумком, передвигался всё так же, вприпрыжку.
— Ах, ты ж, щенок! — я, не глядя, подхватил с земли осколок кирпича и, опёршись на локоть, метнул.
— А-а-а!
Камешек прилетел воришке прямо по темечку, и тот, запнувшись, прокатился по земле. Захныкав, он стал подниматься, пытаясь буксовать от меня подальше.
Я рванулся вперёд, словно тигр, на четвереньках, и нырнул щучкой, хватая мальчишку за босую пятку. Рванул на себя.
Тот заорал, стал лягаться и хлестать своим прутиком:
— Отпусти, урод! Отпусти!
Пару раз мне прилетело вполне ощутимо, а прут так вообще больно хлестнул по
— На хрен ты мне не сдался, — прорычал я, отнимая свою сумку.
Вот же зараза, срезал лезвием… Лезвием?!
Едва до меня дошло, как я изо всех сил метнулся прочь, отталкиваясь всеми конечностями. Мне удалось отпрыгнуть от пацана прежде, чем что-то блеснуло в его руке — он едва не полоснул мне по лицу.
Перекатившись, я сел и, не сводя взгляда с мальчишки, стал спокойно сдвигаться назад, к Эвелине, которая так и лежала под осыпавшимся цоколем.
Пацан сел, утирая слёзы и сопли грязным рукавом, и явно не собирался убегать. В его руке серебрился короткий обломок ножа без рукояти. Прутик мальчишка тоже так и не отпустил.
— Ты урод! Отдай… — он хлюпнул носом, глядя на сумку в моих руках.
— Ага, щаззз, — огрызнулся я, — А ключи не надо от квартиры?
— Какой? — пацан даже перестал хныкать.
Ушибленная спина нещадно просила прилечь и помереть прямо здесь, на каменной брусчатке. Мне приходилось пристально следить за пацаном, поэтому, когда моя рука задела тяжёлый железный предмет, я даже не сразу понял, что это.
Это оказался пистолет, выпавший во всей неразберихе. Я по-хозяйски засунул его обратно за пояс.
— Это ж оружие раков, — удивлённо прошептал мальчишка, но я не ответил.
Мальчуган с обидой наблюдал, как я подполз к Эвелине и стал ощупывать её голову. Пусть мы и саданулись с небольшой высоты, но, как я и подозревал, девушке досталось нехило.
Заметив кровь в её волосах и нащупав серьёзную рану, я сунул пальцы в сумку, нашёл коробку с «вытяжкой» тхэлуса и нэриума. Там ещё оставался приличный запас, но я отломил пол таблетки, раскрошил в руках и стал втирать Эвелине в рану. Другую половинку втиснул ей под язык.
— Вытяжка! — от меня не укрылось, как загорелись глаза у пацана.
Он явно думал, что я отвлёкся, и прыгнул к нам, вытянув руки за сумкой… чтобы со всего маху животом наткнуться на выставленный мной посох.
— А-а-а! Урод! Лунная гниль! — согнувшись на брусчатке, пацан не сдержался и теперь зарыдал вовсю.
Он ругался сначала на меня, потом на Бороду, потом на какого-то Огрызка. Когда же он в конце просто стал повторять: «мама, мама, мама…», я со вздохом понял, что мальчишеские слёзы всё-таки меня тронули.
Тем более, с его волос на мостовую уже натекло немного крови — камень-то я бросил со всей силы. Ему повезло, что рука у Василия ещё не набита достаточно, и снаряд вскользь прошёл. Так бы и некому тут было хныкать…
— Не ной, — буркнул я, — Тебе «вытяжка» нужна, что ли?
Пацан резко вскинул голову, с ненавистью разглядывая меня. Он больше не плакал, хотя в глазах и застыла влага.
Не верь, не бойся, не проси… Уже тысячи лет этому принципу жизни в обществе, где нет морали и главенствует только сила.